Расследователь. Предложение крымского премьера
Шрифт:
– А правда, что вы тот самый Серегин, который детективы пишет?
– вернул Обнорского к реальности вопрос одной из участниц семинара - совсем молоденькой, с широко распахнутыми от восторга глазами.
"Спасибо тебе, сестренка", - мысленно поблагодарил Андрей и приготовился к распусканию павлиньего хвоста.
– Правда, - кивнул он и улыбнулся чуть смущенно, с продозированной детской беззащитностью.
– Но это не совсем по теме нашего семинара... Книги это хобби, я пишу их в свободное от работы время... А его у меня остается очень мало - расследования, знаете ли - процесс трудоемкий.
– Ой!
– восхитилась молоденькая участница.
– А можно у вас интервью взять?
– Ну конечно, можно... Времени хватит. Кстати, коллеги, для удобства общения я предлагаю перейти на "ты", как у всех нормальных журналистов принято.
Аудитория одобрительно
– хрюкнул про себя Обнорский.
– Стало быть, на скромных и открытых к общению звезд, понимаете ли, российской беллетристики мы не ведемся... Это нехорошо. Чем же тебя зацепить, тетя Галя?"
Между тем процесс представления завершился, и Андрей начал первое занятие:
– Итак, коллеги, давайте начнем с того, что рассмотрим общие правила безопасности при проведении журналистских расследований. Эти правила объективно существуют, и их необходимо знать. В самом Деле, никого ведь не удивляет, что когда выпускник ПТУ приходит на завод, его до станка не допускают, пока он зачет по технике безопасности не сдаст... А у нас, в журналистике, занимайся чем хочешь, ковыряй любую тему, и никто никаких зачетов не требует из редакционного начальства - такова повсеместная практика. И это при том, что на каждом углу сами же главные редактора постоянно твердят, что работа у нас очень рисковая и опасная...
Коллеги заулыбались, и Обнорский понял, что семинар получается. Контакт состоялся. Андрей встал, сунул руки в кармшы и продолжил, прохаживаясь у доски вдоль торцевой стены:
– А действительно ли уж настолько опасная у нас профессия? Или понятие профессионального риска все-таки очень сильно преувеличено? Риск ведь и у летчиков есть, и у водителей, и у врачей, у пожарников и милиционеров, устроителей... Да, журналисты иногда погибают. И цифры погибших в странах СНГ достаточно внушительные... Однако большинство - подавляющее большинство погибших приходится на так называемые "горячие точки", а там погибают все - и журналисты, и дети, и женщины, и военнослужащие... Пуля, снаряд или мина - они ведь не выбирают... Целенаправленная "охота на прессу" в зонах конфликтов практически не ведется - за редким исключением. Захваты журналистов с целью получения выкупа - это другая история, здесь опять же никто целью не ставит воспрепятствовать профессиональной деятельности, здесь люди деньги зарабатывают, а за журналиста, как за резонансную фигуру, выкуп получить больше шансов. Да и, к слову сказать, в "горячих точках" наши коллеги также постоянно правила безопасности нарушают. Часто из них потом героев делают опять же по причине резонансности... В девяносто шестом году одна молоденькая журналистка из крупнейшей общенациональной газеты, где я тогда имел честь работать, отправилась в Чечню. Под Моздоком их группа решила заночевать в полевом госпитале - и их там несколько журналистов из разных изданий было. То да се - посидели с врачами, выпили. А потом девушке приспичило пройтись - в компании с молодым хирургом, - воздухом подышать. Короче, ломанулась она куда-то и задела ногой растяжку - их специально вокруг госпиталя наши же и ставили - на случай нападения боевиков. Хорошо еще, хирург услышав, как запал щелкнул, успел ее на землю свалить. Сам потом у неё из задницы осколки и доставал... А президент потом взял и наградил девушку орденом Мужества - как раненную при исполнении служебных обязанностей. Орден она приняла. Вся армия потом плевалась, и отношение к журналистам история эта, естественно, не улучшила.
Аудитория загомонила, и Обнорский успокаивающе поднял руку:
– Коллеги, я, конечно, совсем не хочу сказать, что все случаи такие... Но чаще все-таки гибнут по-дурацки, и ранения получают тогда, когда об элементарных правилах безопасности забывают или не знают их вовсе. Зато потом множество геройских военно-морских рассказов по редакциям: "Что ты можешь мне сказать, мальчик? Я войну видела". Но мы о "горячих точках" говорить не будем эта тема не нашего семинара. Мы говорим о работе в мирных городах и весях. Так вот - в мирное время на журналистов нападают редко. И я очень мало знаю случаев, чтобы их убивали "за правду".
– Подожди, Андрей, - поднял руку парень из Львова. Он говорил по-украински, но Обнорский, напрягшись, все понял.
– А как же Листьев, Холодов и эта... девушка из Калмыкии?
– Юдина?
– Да, Юдина... И сколько пишут и говорят об избитых и искалеченных журналистах... Обнорский пожал плечами:
–
– Но ведь убили же, - низкий голос Галины легко перекрыл зашумевших семинаристов.
– Убили, - кивнул Обнорский.
– Причем убили очень странно. Как будто специально подбирали самый резонансный, самый голливудский и самый дурной, кстати, способ - бомба в чемоданчике... Зачем? Ведь намного проще было зарезать его в парадной, инсценировав ограбление, сбить машиной, дернуть за ногу, когда он по лестнице поднимался... Любой профи легко сделал бы это все без всяких чемоданов. А тут - как будто специально внимание привлечь хотели... Мне кажется, что убийство это было своеобразной акцией отвлечения общественного внимания, - оно произошло как раз после обвала рубля в "черный вторник" и первого, неудачного, ввода наших контрактников в Чечню... А Холодова выбрали как объект потому, что он лучше других подходил на эту роль - в шпионов играть любил, никому ничего не рассказывал, таинственность все время напускал... Это как первый запуск в космос, в принципе - какая разница, кто бы первым полетел Гагарин или Титов? Но у Гагарина улыбка была лучше.
– Ну а случай в Калмыкии?
– Средних лет дама из Днепропетровска сняла с носа очки и взмахнула ими - то ли возмущенно, то ли удивленно. Андрей вздохнул:
– Лариса Юдина... Да, этот случай, пожалуй, действительно впрямую связан с профессиональной деятельностью. Ее убийцы, как вы, наверное, знаете, изобличены и осуждены. Там, судя по всему, "эксцесс исполнителя" случился. Один большой человек, которого она критиковала, однажды прочитал статью и воскликнул в сердцах: "Да что же, никто этой суке пасть заткнуть не может?!". Его холопы поняли буквально, а когда ее убили, большой человек за голову схватился - что же вы, придурки, натворили?!
– Ну а сколько случаев было, когда журналистов избивали до полусмерти, сколько случаев, когда за ними следили?
– Эти слова сказала Галина, и Андрей начал отвечать, глядя ей прямо в глаза:
– Да, таких случаев много... А вы задумывались когда-нибудь, сколько избивают врачей, учителей, рабочих и пенсионеров? У нас с вами, коллеги, профессия корпоративная - если с кем-нибудь из наших что-то случается - мы тут же та-акой гвалт поднимаем, - даже если это обычное ограбление или разбой - все равно кричим, что напали на прессу и свободу слова. Глядишь, и милиция с прокуратурой в этом случае пошустрее работать начинают. Чувство корпоративной солидарности - вещь великая, и упрекать за это нас нельзя. Но и самообманываться не стоит. "Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман" - это еще Пушкин заметил, если я правильно его строки помню. Так давайте не будем заниматься самообманом. У нас с вами разговор сейчас профессиональный, между своими, так сказать... Читатели и зрители не видят и не слышат. Желание романтизировать нашу профессию в их глазах понятно-и без некоего мифотворчества здесь не обойтись. Главное, самим не начать искренне верить в собственные же мифы - иначе можно запросто от реалий оторваться...
Обнорский сделал паузу, потом улыбнулся, вспомнив одну занятную историю "в тему":
– Несколько лет назад одной очень известной российской журналистке-демократке-депутатке дали трубой по голове. Естественно, во всех СМИ на следующий же день началась настоящая истерика - нападение на демократическую прессу, на свободу слова, заговор коммуно-фашисткой красно-коричневой чумы и тому подобное. С больничной койки пострадавшая давала многочисленные интервью, главный смысл которых заключался в том, что "правду все равно не удастся затуманить тем самым, которые хотят повернуть историю вспять". Мы решили поузнавать детали этого происшествия - журналистка-депутатка эта, кстати сказать, на момент покушения руководила питерским каналом телевидения, и как раз незадолго до "нападения на демократию" ее заместитель по коммерции сбежал за границу, утащив с собой почти все деньги со счета канала, больше двух миллионов рублей. Нам казалось, что удар трубой по ее голове как-то был связан с этим хищением... Но оказалось, что все значительно проще...