Расследователь. Предложение крымского премьера
Шрифт:
Все краски были яркими, чистыми, избыточными. Самолет снижался, от перемены давления закладывало уши... Море исчезло, сменилось "геометрией" сельхозугодий, дорог и поселков. Самолет снижался очень быстро, скоро стали различимы крыши домов, бегущие по дорогам автомобили и отдельные деревья в лесопосадках. Растопыривая закрылки, самолет гасил скорость, скользил над бетоном аэропорта... сел. И долго, минут пятнадцать, катился по дорожкам, среди белых, красных и желтых линий разметки. Остановился в полусотне метров от здания аэропорта с надписью поверху - "Симферополь".
– Ну здравствуй, Таврида, - тихо пробормотал Андрей Обнорский, спускаясь по трапу и подставляя лицо солнцу.
В Крым Обнорский прилетел для участия в семинаре по теме "Журналистское расследование и свобода слова". Была середина сентября, по-летнему тепло и зелено. В России этот период называется
* * *
Галина Сомова была высокой стройной брюнеткой. Андрей обратил на нее внимание сразу, как только увидел. Семинар проходил в старом, некогда принадлежавшем ЦК профсоюзов санатории. Санаторий находился в живописнейшем месте на берегу моря. Но в первый раз Андрей увидел Галину не у моря, а в пасторальном пейзаже на берегу пруда, обрамленного старыми ветлами... Галина стояла на мосточке и кормила уток. Солнце местами пробивалось сквозь густую листву, блики высвечивали на зеленоватой воде пятна более светлого цвета. Все это выглядело очень красиво, но Обнорский подумал вдруг, что пруд в светло-зеленых пятнах солнечного цвета и коричневых пятнышках уток похож на камуфляжный комбез... Сравнение было неприятным и неуместным в этот солнечный мирный день. Рождало глубоко в душе протест, чувство тревоги. Впрочем, это чувство быстро пропало. Мелькнуло - и пропало. Андрей улыбнулся девушке на мосточке и проследовал дальше. Сопровождавший его шустрый мальчик из тусовки говорил о евроремонте, сделанном в санатории, о новых импортных унитазах и о свободе слова... об унитазах у него получалось интереснее. Или, по крайней мере, эту тему он знал глубже. Обнорский для поддержания разговора кивал головой. Андрей чувствовал, что женщина смотрит вслед...
"Мать моя, какая тетенька, - вздохнул Обнорский, идя по коридору к своему номеру, и тут же сам себя мысленно оборвал: - Не время, товарищ! Не о том думаете! Украинские товарищи пригласили вас, москаля, на семинар - можно сказать, на горло своей незалежной хохляцкой песне наступили, - а вы все о бабах, вместо того, чтобы к занятиям готовиться! Стыдно, товарищ Обнорский! Очень стыдно и больно за вас... Тем более что на таких тетенек пялиться только нервы себе попусту трепать... Такие тети - да с такими смачными цибурами* - в одиночестве у моря не оказываются... Не тот размер, знаете ли, для томного, затянувшегося одиночества... Рядом где-нибудь посапывает толстый лысый папик, которого эта тетя, возможно, уже и утомила, но с народом он все равно не поделится... Так что закатайте губищу свою похотливую обратно взад и готовьтесь, мой одинокий друг, к семинару..." Андрей устраивался в номере и мысленно шутил сам с собой, надеясь (втайне от самого себя) перехитрить судьбу - очень уж ему хотелось, чтобы незнакомка оказалась не отдыхающей, а участницей семинара. Потому что в этом случае появлялись кой-какие шансы. Но мысли о шансах Обнорский от себя гнал, чтобы не сглазить...
* Цибуры - женские прелести, стати, достоинства (блатной жарг.).
Примерно через час, приняв душ, побрившись, переодевшись и вообще намарафетившисъ, Андрей направился в бизнес-центр, где его уже поджидали участники международного семинара "Журналистское расследование и свобода слова на постсоветском пространстве". Перед тем, как открыть дверь в зал, Обнорский хотел было перекреститься (не из-за волнения о занятиях - а для того, чтобы брюнетка оказалась в аудитории), но оборвал сам себя: "С ума сошел - к Богу, да с такими мыслями! Да вы маньяк, товарищ!" Развеселившись от этой перепалки с самим собой, Андрей вошел в аудиторию, улыбаясь приветливой, интеллигентной и чуть усталой улыбкой молодого профессора, вынужденного ненадолго оставить храм науки ради просветительских лекций в подшефном колхозе. Бизнес-центр был уже почти полон, но брюнетки в нем не наблюдалось. То есть какие-то брюнетки, конечно, присутствовали - участников и участниц предполагалось около тридцати, - но это все были не те брюнетки. То есть тоже хорошие, но не те... Пока Андрей шел к своему месту, горестно вздыхая, на лицо его успело вернуться нормальное человеческое выражение.
Обнорский не первый и даже не десятый раз проводил подобные семинары в разных городах России и бывших Советских республик - так что методикой он более или
Но нынешняя крымская аудитория была настроена исключительно доброжелательно - просто на удивление. Обнорский, в принципе, ожидал от хохлов с их "комплексом незалежности" какой-то банды, но никакой враждебности или ревнивой искусственной снисходительности не ощутил. Аудиторию ведь почти сразу чувствуешь - как опытный певец зрительный зал. (Когда-то Андрею рассказывал Игорь Корнелюк: "Знаешь, любой концерт делается - или не делается - в первые три минуты, в зависимости от того, что ты от зала почувствуешь...")
– Здравствуйте, дорогие коллеги, - начал Андрей.
– Давайте начнем наш семинар. Надеюсь, работать нам будет приятно и интересно, а для начала давайте знакомиться. Я немного расскажу о себе и об Агентстве, а потом пойдем по кругу - каждый представится, расскажет, где трудится, какой у кого опыт фасследовательской работы и кто чего хотел бы получить от нашего семинара. Только сразу предупреждаю - все ответы на вопросы будем пытаться находить вместе. Я не академик и не дед-всевед и приехал сюда не для того, чтобы учить вас, а чтобы вместе обсудить заявленные в программе семинара темы. Другое дело, если что-то из нашего опыта окажется для вас нужным и полезным - тогда я буду очень рад. Ну а если не примете чего-то - что ж, монополией на истину я не владею... Ну да ладно, давайте знакомиться - меня зовут Андрей Обнорский, творческий псевдоним Серегин, я бывший военный переводчик и в журналистике не так давно - с лета девяносто первого года. Так что...
В этот момент Обнорский поперхнулся, потому что дверь аудитории открылась, пропуская к собравшимся ту самую брюнетку.
– Извините, - сказала она, виновато улыбаясь.
– Я, кажется, опоздала?
Андрей аж ногами под столом от радости засучил и мысленно завопил: "Господи, спасибо, Ты очень добрый ко мне, уроду! Ой, Господи, прости, опять я к тебе с этой хреновиной..." Вслух же он просто мед полил (и голос медовым стал, и интонации):
– Что вы, что вы, коллега, проходите, пожалуйста, устраивайтесь поудобнее, это мы, пожалуй, чуть раньше начали... Да, собственно, и начать-то мы еще практически не успели... Вот, знакомимся пока еще... Я уже представился, меня Андреем Обнорским зовут, а коллеги еще о себе ничего не рассказали... Давайте с вас и начнем - как зовут, где работаете, вообще как жизнь. Рассказывайте о себе всю правду, не забывая про самое сокровенное, - все равно узнаем, тут ведь одни расследователи собрались...
Аудитория шелестнула смешками, брюнетка чуть порозовела и, слегка поклонившись, назвала себя:
– Сомова Галина, Киев, неправительственная организация поддержки независимой прессы "Виктория"... А опыта расследовательского у меня практически нет.
– Ничего, ничего, - защебетал соловьем Обнорский.
– Опыт - это дело наживное... в том числе и в расследованиях... Мы, знаете ли, для того тут и собрались, чтобы... Чтобы опытом делиться и меняться...
Представление участников пошло по кругу, Андрей напустил на себя серьезности, кивал и даже что-то якобы записывал в блокнот, а на самом деле все время думал о брюнетке, изредка скашивая на нее взгляд: "У ты какая! Прям такая... серьезная... Сосредоточенная и, я бы сказал, ответственная... Как бы к тебе подвалить-то ненароком... Чтобы такое придумать-то..."