Расссказы разных лет

Вайсенберг Лев Маркович

— Незамужняя женщина — всё равно, что разнузданная ослица, — сказала Биби-Ханум, и Гаджи Гусейн был с ней согласен.

И он не знал, как поступить: закон запрещает девушке видеться с мужчиной, а Саяра упрямилась, и опасно было ее неволить.

По совету Биби-Ханум, Гаджи Гусейн пригласил Хабиба в гости, усадил его в светлой комнате возле окна, а Саяра и остальные женщины, сгрудившись в комнате с закрытыми ставнями, сквозь щели разглядывали жениха. Жених мало был похож на могучего всадника на фотографии, — он был невелик ростом и годами был ближе к Гаджи Гусейну, чем к Саяре, а вместо расшитого бешмета носил обыкновенный костюм. Но он не был косым, и ноги

у него не были кривыми, как уверяла охваченная завистью тетка Туту, а мышиные усики подтверждали, что это всё же тот самый всадник, которого видела Саяра на фотографии. Саяра вспомнила подарки, обещанные Шейдой, и после ухода Хабиба подтвердила Гаджи Гусейну свое согласие.

Тогда Гаджи Гусейн поспешил к мулле сговориться о заключении брачного договора.

Мулла, как полагается, сказал, что аллах благословляет законный брак. У муллы самого было четыре жены, к ночи он размещал их по четырем углам комнаты, а сам, лежа посреди комнаты, мучимый бессонницей и желаниями, тыкал длинной тростниковой палкой в тот, угол, где спала желанная. Он знал толк в женщинах и считал, что аллах создал их для утехи мужчин. Тайно он читал по-персидски Хафиза, воспевавшего красоту лица и тела женщины. Мулла любил заключать брачные договоры, ибо они сулили ему деньги, и созерцание молодых невест, и свадебное веселье.

И всё же мулла отказал Гаджи Гусейну, поняв из разговора, что Саяре нет шестнадцати лет. Коран, правда, разрешает вступать в браки даже с девятилетними, но мулла был сведущ в советских законах, запрещающих брак до шестнадцати лет, и был осторожен. Гаджи Гусейн, поняв, что мулла хочет набить цену, накидывал ему мелкими суммами, как на базаре, до тех пор, пока мулла не выдержал и не сдался.

— Пойди в больницу, к советскому доктору, — сказал мулла Гаджи Гусейну, — скажи, что дочь родилась до прихода новой власти, пусть доктор даст бумагу, что дочери шестнадцать лет. Тогда я заключу брачный договор, и на старости лет ты будешь окружен внуками, словно камень, окруженный зеленой травой и цветами.

Гаджи Гусейн повел Саяру в больницу, как научил мулла, сказал доктору, что Саяра родилась в Персии шестнадцать лет назад, и что об этом у него была казенная бумага с печатью, но что шахсеваны украли у него эту бумагу, и вот теперь у его дочери есть любимый жених, и она не может выйти замуж без бумаги, что ей шестнадцать лет.

Доктор осмотрел Саяру и сказал Гаджи Гусейну, что не выдаст бумагу, ибо девочке самое большее пятнадцать лет.

Когда Саяра выходила из кабинета, она плотней прикрыла лицо покрывалом, боясь встретиться с Делишад, точно совершила что-то дурное.

«Чего они спорят из-за одного года?» — злился Гаджи Гусейн, выходя из больницы.

А Шейда, точно дразня Гаджи Гусейна, зачастила к ним, ее визгливый голос доводил Гаджи Гусейна до бешенства. И Гаджи Гусейн пошел к Хабибу, высказал ему всё напрямик. Хабиб задумчиво теребил свои мышиные усики, затем сказал, чтобы старик предоставил дело ему, Хабибу. И верно, Хабиб разыскал в городе родственника, архивариуса из загса, поплакался тому, что не может соединиться с любимой девушкой, и дал архивариусу денег, а тот выдал Хабибу свидетельство, что Саяре, дочери Гаджи Гусейна, шестнадцать лет.

Тогда Гаджи Гусейн созвал со всего селения родственников невесты, и они принесли в дом сладкий хлеб, пирожки и мешочки с миндалем. Когда же о сговоре узнали родственники жениха, они тоже, как полагается, поспешили прийти, принося с собой сахар, конфеты, кунжутную и ореховую халву. И в доме Гаджи Гусейна

воцарилась «ширни» — сладкая предсвадебная пора, — для того, чтобы жизнь брачущихся была сладкой. Деловито, неторопливо Саяра набивала рот липкой приторной пищей, она чувствовала себя главой торжества и знала, что никто не посмеет ей помешать.

Затем пришел день обручения. С утра ждала Саяра подарков, которые в этот день жених присылает невесте. Она уже видела на себе дорогое парчовое платье, ожерелье и перстни, браслеты и золотые крючки, — так всегда изображала невест тетка Зарли. Но подарки Хабиба оказались гораздо скромнее: серебряное кольцо от покойной жены и материя на платье. Женщины ощупали ткань и устроили обряд выкройки платья, подобающего замужней женщине.

В день свадьбы жених прислал в дом тестя барана, муку, крупу, сладости, и Саяра была горда своим женихом. На женской половине невеста играла на кеманче и танцевала. Когда же подали плов, по рукам гостей была пущена чашка, куда они бросали деньги для новобрачных. В нетерпении Саяра несколько раз заглядывала в чашку, радовалась, что та быстро наполняется серебряными и бумажными деньгами.

В этот же день двое поверенных — со стороны жениха и со стороны невесты — пошли к мулле, чтобы он заключил брачный договор, и показали ему свидетельство, добытое Хабибом. Мулла долго вертел бумажку, и так как он не умел читать на латинском алфавите, он вызвал Асада, сынишку Хабиба, и, пообещав ему сладостей, просил прочесть бумагу. Мальчик по складам прочел мулле свидетельство, что Саяре, дочери Гаджи Гусейна, исполнилось шестнадцать лет. Тогда мулла выписал арабской вязью брачный договор, и среди других пунктов было сказано, что Хабиб вносит Гаджи Гусейну тысячу рублей советскими деньгами в день брака, а в случае расторжения или развода обязуется внести еще тысячу.

Вечером, перед тем как отправиться невесте в дом мужа, к ней подвели маленького мальчика, родича Хабиба. Согласно обычаю, он повязал ей поясницу шелковой тканью и произнес:

— Дай бог, чтоб ты сделалась матерью семи детей мужского пола!

Это были последние слова, которые Саяра слышала, покидая отцовский дом.

6

Три дня по утрам, едва Саяра успевала раскрыть глаза, приносили ей из дома отца лепешки из чистой пшеничной муки с шафраном. Саяра поливала их медом, посыпала толченым сахаром, лениво жевала, валяясь на коврике или слоняясь по дому: работать в первые дни молодой жене не полагается. Три дня родственники присылали подарки, и Саяра липкими от меда руками бережно складывала их в углу на коврике, любуясь, как день ото дня груда растет. Она так привыкла к потоку подарков в своем новом доме, что была удивлена и разочарована, когда этот поток прекратился.

Молодожены побывали в гостях у тестя, а тесть в свою очередь с родственниками пришел в гости к молодоженам. Когда все были в сборе, Хабиб шепнул Гаджи Гусейну:

— Здесь, правда, все родственники, но я служу в советской лавке, и мне будет стыдно не пригласить предсельсовета.

Гаджи Гусейн давно ненавидел предсельсовета, особенно с той поры, как тот велел отдать Саяру в школу. Но он не хотел ссориться с зятем и, сжав зубы, сказал:

— Позови.

Хабиб пошел на другой конец селения и пригласил к себе в дом на торжество предсельсовета. Тот был удивлен, узнав, что жена Хабиба — Саяра, дочь Гаджи Гусейна, единоличника, ибо считал ее еще маленькой девочкой. Но Хабиб показал предсельсовета бумажку из загса, и тот, вздохнув, поздравил Хабиба и обещал прийти.