Рассвет для двоих

Джордж Эмили

Альдо с ожесточением потер переносицу.

— Иногда мне кажется, что меня нет, Лу. Я есть — и меня нет. Есть молодой граф Бонавенте, наследник, старший сын. Искусствовед, бизнесмен. Завидный жених. Летчик.

– Ого!

—Да, я закончил летную школу. Нет, не так. Я УЧИЛСЯ в летной школе. А потом учился в Кембридже. А потом стал искусствоведом и бизнесменом. Но ведь я ничего не добился. Нигде. Наследником я пробуду ровно до того момента, как Джакомо примет на себя все обязательства, которые я сам ему с радостью отдам. Моя фирма не совершила ни одной нормальной сделки. Мое мнение никого в искусствоведческих

кругах не интересует. Они знают фамилию Бонавенте, они уважают папу, деда, но им и в голову не придет спрашивать моего совета, просить консультации. Вероника объявила о нашей помолвке, не спросив меня. Даже ты... Даже на тебе я как бы женюсь, но как бы и нет!

Лу откинулась на спинку стула и насмешливо прищурилась.

— Ой, я сейчас заплачу! Бедный граф!

— Не смейся. То есть смейся, конечно, ты права. Даже жалость я вызываю совершенно несерьезную. Никто не воспринимает мои трудности всерьез, потому что...

— Потому что их невозможно воспринимать всерьез.

— Да. Ты опять права. Но для меня-то они не перестают от этого быть трудностями.

Лу вдруг стало жалко этого шикарного красавца с саженными плечами и синими глазами на смуглом лице средневекового кондотьера. За мужественной внешностью скрывался неуверенный в себе, мягкий и слабовольный парнишка, и Лу разом ощутила свое превосходство.

— Послушай, Альдо, на тебя просто накатил пессимизм, это бывает. Бизнес — дело тонкое, не все сразу становятся воротилами и акулами. Ну а наш брак... Я ведь тоже в этом участвую!

— Для тебя это совсем другое. У тебя есть цель. И ты совершаешь поступок. Ты рискуешь, идешь на авантюру, чтобы помочь сестре.

— Ты тоже помогаешь брату...

— Я всеми силами отлыниваю от поступка, хоть какого-нибудь. От наследства, от бизнеса, от женитьбы. И так было всю жизнь. Мне двадцать восемь лет, а я все еще ничего из себя не представляю. Когда об этом не думаешь - еще ничего. Можно забиться в свою квартиру на Арундейл-стрит, можно укатить во Францию, можно спрятаться в Корильяно. Но рано или поздно мысли настигают, и тогда...

— Повеситься охота?

Он вдруг вздрогнул. Лу догадалась, что ее слова почему-то причинили ему боль.

— Что с тобой? — испуганно спросила она.

— Вспомнил. Некстати. Один парень... мы вместе учились... Именно благодаря ему я испытал самое сильное потрясение в жизни.

— Он сказал тебе правду в глаза? Может, от зависти?

— Это не было завистью. Нет, не так. Он просто назвал вещи своими именами. Сказал, что у меня всегда все будет, даже если я палец о палец в жизни не ударю. Он меня ненавидел.

— Ну конечно, это и есть зависть.

— Не зависть. Презрение. Он же не хотел быть на моем месте, он считал, что я нахожусь на своем НЕЧЕСТНО!

Лу вздохнула. Очарование беззаботного дня, проведенного с Альдо, стремительно улетучивалось.

— Знаешь, жених мой, я думаю, что не все потеряно. Ты думаешь об этом, тебя это тревожит, даже мучает, а значит, не все потеряно.

Несмотря на этот безрадостный разговор, три дня пролетели незаметно, и вскоре настал момент прощания с Англией. Лу чувствовала совершенно ребяческий восторг при мысли о том, что вскоре увидит древнюю и прекрасную землю Италии. Перспектива встречи с семьей Альдо ее больше не пугала,

напротив, она ждала ее с нетерпением. На горизонте маячило Настоящее Приключение, и авантюрная натура девушки не могла этому не радоваться.

Перелет она почти не запомнила, хотя все время смотрела в окно. Как и всякий человек, впервые летящий в самолете, Лу была совершенно ошарашена сознанием того, что многотонная махина легко летит в нескольких тысячах метров над землей. Она вскрикивала, пихала Альдо в бок, хватала его за руку, а после шампанского, предложенного стюардессой, совсем распоясалась и поведала соседям по ряду, что они с Альдо собираются пожениться и летят к его родителям. Соседи — почти все итальянцы - восприняли новость с истинно латинским восторгом, стали наперебой поздравлять молодых людей, и Альдо обливался потом, боясь, чтобы кто-нибудь не узнал в нем графа Бонавенте. Он даже с некоторым неудовольствием посматривал на разошедшуюся Лу, хотя не мог не оценить ее актерские данные. Если так дело пойдет и дальше, папа будет очарован...

Рим привел Лу в состояние прострации. Она замерла на заднем сиденье такси и только смотрела по сторонам широко открытыми и подозрительно блестящими глазами. Альдо даже забеспокоился и был вынужден легонько толкнуть фиктивную нареченную в бок.

– Что это с тобой?

— Альдо... Это так необычно!

— Что именно?

— Этому городу несколько тысяч лет. По этой мостовой ходили рабы римских патрициев. Легионеры. Гладиаторы. А теперь по ним еду я, Лу Джонс из маленького городишка Кембридж...

— Которому тоже достаточно много лет. По мостовым твоего родного города ходили Френсис Бэкон и Шекспир, так что не прибедняйся.

— Ты не понимаешь. Я и сама не понимаю толком.

В отеле они провели всего пару часов, потому что Альдо настоял на отдыхе. Лу была уверена, что не сможет даже усидеть на месте, однако груз первых впечатлений оказался ей не по силам, и девушка уснула самым позорным образом на узком диванчике в гостиной своего номера.

Альдо позвонил домой, потом подтвердил заказ на внутренний рейс, выпил в баре кофе и отправился будить Лу. На стук она не откликнулась, и молодой человек, посомневавшись немного, толкнул дверь.

Черные кудри каскадом рассыпались по диванной подушке, на нежных скулах играл румянец, а ресницы у Лу оказались такими длинными, что достигали чуть не середины щек. Она спала сладко и крепко, словно младенец, и Альдо некоторое время стоял с приоткрытым ртом, просто разглядывая это восхитительное зрелище. В голове у него вертелась назойливой мухой только одна мысль: если она собирается так выглядеть каждое утро, то его ждут трудности. Как можно ПРОСТО лежать рядом с такой красавицей, если на вас не надеты стальные доспехи?

Пристальный взгляд разбудил Лу, и она сонно улыбнулась Альдо, отчего у него ненадолго остановилось дыхание, а вот кровь, наоборот, быстрее хлынула по жилам. Юная фея невинно таращила агатовые глаза.

— Ты чего такой красный? Жара на улице, да? Сколько сейчас времени? Я заснула, как последняя балда. Первый раз в Риме...

— Не волнуйся, не в последний.

Еще бы! Скорей переселить ее сюда, подальше от себя и от своей спальни!

— Давай собираться. В замке нас уже ждут. Я тут кое-что приготовил...