Рассвет. XX век
Шрифт:
Я с удивлением воззрился на Фрейданка. Когда это я успел вступить в «Сообщество»? Не то чтобы я не собирался этого сделать; оно предлагало чересчур удобный старт для дальнейшей деятельности. Но странно было слышать о моём приёме от председателя, ведь мы ещё не затрагивали этот момент.
Эдуард сделал мне и притихшему Курту незаметный знак, призывая не возражать.
— Уже принят? — взвился Эрик. — А как же голосование?! В обход всех правил и приличий взять проходимца с улицы!..
— За него поручился герр Мецгер. Кроме того, сейчас вы звучите как истый социалист, озабоченный мнением большинства, — позволил себе лёгкую
— Бардак! Это вам так с рук не сойдёт, Фрейданк! Помяните моё слово, вам не простят… Я этого так не оставлю!
Эдуард похлопал по ящику с винтовками.
— Вы против того, чтобы мы обзавелись работающими образцами? Ваше ведомство их нам не выделило.
Против воли Флюмер заглянул внутрь. С кислой физиономией он был вынужден признать, что лежавшие в коробках Gewehre ни на что не годились.
— С чего вы взяли, что этот… верзила справится?
— Он обладает необходимым опытом и оборудованием, — не моргнув глазом, ответил Эдуард.
— Вот как?.. Звучит сомнительно…
Было очевидно, что Эрик поддался очарованию идеи, которая обещала вместо горы хлама — исправные винтовки. Однако он упрямо не желал видеть меня в рядах «Сообщества», а ждать, пока его переубедит Эдуард, показалось мне излишним.
Я подступил к полицейскому и дружелюбно положил ему руку на плечо. Он пошатнулся.
— Герр Флюмер, вы что же, не верите, что истинный патриот способен на чудо, когда речь заходит о защите отечества? Вы против вооружения немцев? — осведомился я. — Любой солдат, хлебнувший грязи на передовой, заплакал бы от счастья, если б ему предложили исправное оружие. А вы что? Где ваши слёзы?!
Последнюю фразу я рявкнул, как прирождённый унтер-офицер. На миг все присутствующие на складе замолчали, обернувшись к нам.
— Покажите мне ваши слёзы счастья, герр Флюмер!
Со стороны невольной публики раздались отчётливые смешки. Похоже, Эрика мало кто тут уважал.
— Ч-что вы себе позволяете?.. — пролепетал он, безуспешно попытавшись вырваться из моей хватки. Он растерянности он вновь перешёл на «вы».
— Я чую измену, герр Флюмер! Вы что, замыслили предать рейх?!
— Я… никогда…
— Тогда заткнитесь. Но сперва извинитесь передо мной. Вы наговорили про меня всяческих глупостей, а я, меж тем, обеспечу наше общество рабочими винтовками. Проявите же тактичность, раз не можете заплакать, когда вас просят!
Окончательно раздавленный, Флюмер кое-как произнёс слова извинения. Я отпустил его, и он улизнул к строящемуся помосту, где его встретили безо всякой радости.
— До чего унылый болван! — выругался Эдуард, в раздражении пригладив усы.
— Он из породы, которая никогда не сомневается в правоте своих убеждений. Это делает его болваном, да, но болваном опасным. Если уж меднолобый вбил себе что-то в голову, его ничто не вразумит. Будет вставлять палки в колёса, пока не умрёт.
Фрейданк покосился на меня с уважением — и лёгкой опаской. По моей внешности никак не сказать, что я разбираюсь в людях, кроме как в том, что касается их избиения.
— Вы ведь уже встречались с ним?
— Разок. И нынешняя встреча только укрепила первое впечатление. Как есть унылый болван. А почему вы оправдывались перед ним?
Эдуард глубоко вздохнул; ответил же мне Курт.
— Так ведь из-за него
— Верно, — подтвердил Фрейданк. — Комиссариат смотрит на наши проделки сквозь пальцы, потому как Флюмер в приватной беседе убедил кого-то повыше, что мы не несём вреда для рейха. Уж не знаю, как это у него вышло; видно, болваны всегда найдут между собой общий язык. Официально, разумеется, никаких распоряжений на наш счёт не дано, но кто в курсе, тот в курсе. Из-за этого Флюмер обладает в наших кругах некоторым весом. Кое-кто прислушивается к его речам. Таких мало, но они есть, и с ними приходится считаться. Даже после этой… сцены они не изменят своего мнения. Вот почему я от всей души надеюсь, что вы преуспеете, герр Кляйн. Нам обоим он не нравится. Незачем давать ему лишний повод орать о том, что он был прав, да?
Эдуард осторожно похлопал меня по предплечью.
Вот и прояснилась причина, по которой председатель не послал возмущённого Эрика куда подальше. По сути, тот был прямым конкурентом в борьбе за власть в «Сообществе». Давать ему повод для открытого конфликта Фрейданку не хотелось, — но и прогибаться под него, то есть прогонять меня, было опасно. Это грозило потерей влияния, а там и до перевыборов руководства недалеко. Эдуард поставил на меня — и намекал, что мы теперь в одной лодке.
Отчасти он был прав. Наличие в движении националистической фракции было открытием неприятным, но ожидаемым. Такова уж природа подобных объединений. Чем скорее я расправлюсь с кликой Флюмера, тем проще будет реформировать «Сообщество взаимопомощи» под свои интересы.
— Не переживайте, герр Фрейданк, всё будет в лучшей форме.
— Прекрасно! Тогда пусть вас запишет секретарь… Покажите ему солдатскую книжку [1], он выдаст вам удостоверение… А вы как думали, мы серьёзный союз, скоро и систему званий введём, — подмигнул мне Эдуард. Мгновением позже он замялся:
— Когда будете ехать обратно, постарайтесь не привлекать лишнее внимание. Если вас остановят с проверкой, то содержимое ящиков покажется полицейским… сомнительным, и вы попадёте за решётку. Вас, конечно, выпустят, когда разберутся, не бойтесь, но вот забрать оружие из участка будет сущей морокой. Шупо погрязло в бюрократии!
— И в коррупции, — добавил я.
— Какая же это коррупция, когда речь о помощи патриотическим сынам рейха? — хитро прищурился он.
— А снабдить патриотических сынов новым оружием и патронами — это уже чересчур?
— Судьба не любит жадных, герр Кляйн. Патроны Вильке раздобудет позже, не переживайте. Созвонимся через пару дней. А то как же вы будете проверять исправность ваших переделок? Дадите отмашку, и проведём предварительный отстрел.
Он продиктовал номер и направил дальше — оформлять членство в союзе.
Удостоверение оказалось картонным прямоугольником не сильно больше визитной карточки. На нём секретарь, высунув кончик языка от усердия, вывел мои данные. Вручив мне документ, он зачем-то козырнул и вернулся к своему прежнему занятию.
Пианино оставили возле строившейся трибуны. Перед отъездом я тщательно осмотрел содержимое всех ящиков и сверился с предоставленной описью. Большого смысла последнее не имело, так как опись составляли, чтобы вещи не потеряли и не украли; воровать же тут было решительно нечего. Однако благодаря списку и личной проверке я обнаружил на дне нижнего ящика две Gewehre 98 партии 1907 года.