Рассвет
Шрифт:
— Да ты что? Тебе идет красное, и сидит оно чудесно.
— Ах, Томми, что ты в этом понимаешь? У женщины должно быть много туалетов. Ах, будь у меня такие богатые родители, как у этой еврейки Инид, я бы набила платьями весь стенной шкаф. — Хоть бы мне отец побольше денег посылал, — продолжала жаловаться Робби, — мне так хочется снять комнату, где я буду одна. И получше, пускай подороже этой; посмотри, какая здесь грязь, дешевка. — Она показала ему убогий туалетный столик с двумя рассохшимися выдвижными ящиками. Продавленное кресло, выцветшее красное покрывало на
Но Робби уже оставила жалобный тон и весело заметила:
— Да ладно, это только до лета. Зато близко к книжному магазину, где я работаю.
Ее быстрые перемены настроения всегда восхищали Тома; сейчас Робби оживилась, глаза заблестели, и она вдруг закружилась на месте так, что юбка развернулась вокруг девушки, словно открытый зонтик.
— Ну, давай я тебе еще разок расскажу. Ведь как это здорово получилось! Мы распаковывали книги в нашей лавке, когда явился Джим Джонсон. Мистер Дэдли был так любезен, что представил меня ему. Сказал, что я — ведущий сотрудник «Независимого голоса». Дэдли волновался, не явятся ли подонки из левых и не устроят ли провокацию. Они думают, что мы храним бомбы в магазине. Так и есть, — понизив голос, сказала Робби, — мне кажется…
— Ты сказала, что Джим Джонсон пригласил нас на ленч.
— Ну, не то формальное приглашение…
— Я завтра снова тут буду, — сказал он, — так давайте, ребята, выпьем кока-колы и поболтаем.
— Ох, как здорово, что ты с ним познакомишься, Том! Он потрясающий. Сексуальный. Вот увидишь!
— Я откладываю деньги, чтобы купить к концу лета машину, — сказал Том, открывая дверцу отцовского пикапа.
— Это будет замечательно, — весело сказала Робби.
Мама предложила ему свою машину, но он не знал, как отнесется Робби к старому «мерседесу». Сначала они ехали по большой дороге, по сторонам которой тянулся ряд аккуратных хорошеньких домиков. Потом пошла довольно плохая дорога по коричневой равнине с пересохшей, в трещинах землей, среди которой всего два-три поселка выделялись зелеными пятнами каких-то насаждений. Том недоумевал, кому и зачем пришло в голову открыть книжную лавку и склад в такой безлюдной местности.
Наконец они доехали до поселка, где Робби велела остановиться около небольшого дома с американским флагом. Дом имел запущенный вид, лужайка заросла некошеной травой.
— Здесь, — сказала Робби. Увидев озадаченный вид Тома, она добавила. — Пока здесь. Потом, может быть, переберемся в другое место.
Она постучала, и дверь открыл пожилой мужчина с опущенными книзу уголками рта. — Том догадался, что это — мистер Дэдли.
— Это Том, — бодро заявила Робби. — Ну как, Джонсон приехал?
— В пути. Вы явились рановато.
— Лучше, чем опоздать, — так же бодро заявила Робби. — Ну, пойдем, — обратилась она к Тому, — я покажу тебе, как у нас там, наверху.
Наверху была большая комната со множеством книжных полок по стенам. Из мебели был
— Аделина, это Том. Он здорово помогает мне в газете, а в этом году вообще вовсю включился в наше дело.
— Рада с вами познакомиться, Том.
Эта женщина была настоящая леди. Он сразу почувствовал это, пожимая ее тонкую, нежную руку. Она была… ну, как мама. Изящное продолговатое лицо, прекрасно сшитое полотняное платье, жемчужные сережки в маленьких ушах, похожие на мамины. Эта женщина казалась совсем не на месте в пыльной запущенной комнате.
— Миссис Айронс — самая активная из наших добровольцев. Она всей душой отдается нашей работе. А это Том, новый друг нашего дела.
— Зовите меня просто Аделиной, Том, и не верьте преувеличенным комплиментам нашей милой Робби. Да, я работаю усердно, но наше дело этого требует. От наших усилий зависит, какую страну вы унаследуете от нас, — вы, молодые. Я не хочу быть высокопарной, но это так и есть.
Том беглым взглядом посмотрел на корешки книг. Слова «Гитлер», «Вторая мировая война», «негры» повторялись в заглавиях.
— Доставайте с полок и покупайте, что хотите. И рассказывайте вашим друзьям — у нас можно заказать книги, мы посылаем их авиапочтой. Внизу около двух тысяч книг готовы к отправлению.
Они спустились на первый этаж, там стояло много ящиков, частично заполненных книгами.
— Мы посылаем заказы во все концы страны. Не сомневаюсь, что мы поможем Джиму Джонсону в его предвыборной компании.
— Он ваш единомышленник?
— Вовсе нет, Боже правый! Мы расходимся во многих, в очень многих вопросах. У него свои идеи, и с нами он связан случайно, через меня. Я — его старый друг, одноклассница, и знаю, что он превосходный кандидат — порядочнее человека едва ли найдешь. А-а, вот и он, слышу шум его машины.
Джим Джонсон был красив. Он казался привлекательным и на портретах, но они, пожалуй, не воздавали ему должное полностью. Правильные черты лица, привлекательная улыбка, светлые волнистые, словно завитые волосы. Великолепная фигура, высокий рост. Том сразу увидел, что его светло-серый летний костюм сшит у лучшего портного, и был рад, что по настоянию Робби надел хороший костюм.
— Привет, Робби! — приветствовал девушку Джонсон. — А вы, конечно, Том? — Он пожал Тому руку, глядя ему прямо в глаза. — Друг. Роберта рассказала мне, что вы оказываете ценную помощь газете. Наш «Независимый голос» должен иметь успех, это крайне важно.
— Вряд ли моя помощь так уж ценна, но я стараюсь.
— Отлично, отлично. Нам надо побольше таких молодых людей в университетах. Когда я пройду в сенат, мы позаботимся о том, чтобы указать молодежи правильное направление. Надеюсь, ты голосуешь за меня. — И Джонсон вскинул голову, одновременно выражая уверенность, что иначе и быть не может, и притворным недоумением во взгляде, выражая сомнение — а, может быть, юноша собирается голосовать против него. Восхищенный этой пантомимой, Том энергично закивал, и оба заулыбались.