Ратное поле
Шрифт:
– Слово тоже лечит,- уже на пороге землянки сказал Кутузов.- С людьми надо уметь разговаривать. Вот так, дочка…- И помахал рукой.
А на следующий день комиссара Кутузова санитары принесли на носилках. Комиссар шесть раз в течение дня водил бойцов в контратаки. Полк вернул оставленные рубежи, но противник обрушил на них шквальный артиллерийско-минометный огонь. Снарядный осколок пробил комиссару грудь.
Клава не знала о ранении Кутузова. Сделав раненым перевязки, рассказала им о фронтовых новостях, о последней сводке Совинформбюро. И вдруг услышала слабый, но очень знакомый голос:
– Подойди
В углу на плащ-палатке лежал весь перебинтованный комиссар Кутузов.
– А ты молодец… Хорошо говоришь… Сердечно… - комиссар с трудом выговаривал слова.- Из тебя может выйти настоящий агитатор… Нашей, ленинской школы…
Он устало закрыл глаза и словно уснул. Клава выбежала из палатки, не в силах сдержать слезы…
В течение дня она несколько раз, куда бы ни спешила, заглядывала в эту палатку. Комиссар, казалось, уже пришел в себя, шутил с ранеными, старался поднять им настроение, помочь справиться с непереносимой болью. Врач медсанбата, та женщина, которая советовала Кутузову не попадаться к ней на фронте, горько пожурила: «Не сдержал, комиссар, слова!» Потом, передавая другому военврачу дежурство, сообщила: «Плох, очень плох Кутузов. Видимо, до утра не дотянет…»
Он умер под утро. Похоронили его на высоком кургане в приволжской степи, обозначив место жестяной красной звездой. Клава долго стояла у свежего холмика. Сама не знала, почему так вошел в ее душу этот удивительный человек. Хотелось стать такой же, всю жизнь отдать служению людям…
На фронте Клава вступила в партию. С дивизией прошла весь боевой путь. Войну закончила старшим лейтенантом медицинской службы.
Нелегко сложилась послевоенная жизнь Клавдии Кузьминичны. Но она везде и всегда чувствовала себя бойцом, боролась за лучшее в человеке. И радовалась, когда оно побеждало. Вот тогда и говорила сама себе: «Это одобрил бы комиссар Кутузов».
НАЧАРТ ДИВИЗИИ
Не изрекал он: «Будь самоотвержен!»,
А говорил: «Не бойся, ни хрена!
Ты будешь артиллерией поддержан,
Тебя прикроют танки, как стена».
Я.Козловский
В городе Краснограде Харьковской области, при освобождении которого отличились артиллеристы дивизии, одна из центральных улиц названа именем Н.Павлова. Я шел по этой улице, внимательно вчитывался в жестяные таблички на стенах домов и думал: на конвертах и бланках телеграмм, на разных документах жители украинского городка тысячи раз будут писать название: «Улица Н.Павлова». Привычной станет для людей эта фамилия, она войдет в их память и сознание.
Николай Николаевич Павлов, начальник артиллерии нашей дивизии - один из тех советских командиров, которые создавали Советскую армию, водили в бой ее первые полки.
Он гордился тем, что до войны служил со славным героем гражданской войны Е.И.Ковтюхом, будущим маршалом артиллерии Н.Д.Яковлевым, с командующим армией И.М.Чистяковым, командиром дивизии, отличившейся под Сталинградом, Л.Н.Гуртьевым.
Павлов считал счастливым для себя число 13. Потому что тринадцать лет служил в 13-м полку 13-й дивизии. Это были годы его мужания как командира, как артиллериста.
Впервые я встретил Николая Николаевича в конце сорок первого года в казахстанских степях. Сорокаградусный мороз,
Уже несколько недель длилось формирование новой дивизии, получившей наименование 29-й стрелковой. Каждая очередная партия пополнения сразу же начинала занятия в поле, где гуляли злые ветры, свирепствовал мороз. Особенно доставалось артиллеристам. Начальник артиллерии дивизии был строг и предельно требователен. С рассвета дотемна находился он на огневых позициях, наблюдал за тренировками расчетов, «жучил» командиров, подбадривал бойцов. Бросал короткие, чеканные фразы:
– Больше пота - меньше крови. Суворова слова. Война вся впереди. Учитесь побеждать…
Он уже прошел первый класс этой науки, войну встретил командиром артиллерийского дивизиона на западной границе. Двадцать лет службы в армии воспитали в нем артиллериста, почти фанатически уверенного в несокрушимой силе своего оружия. А тут вынужденное отступление! Тяжелые гаубицы, развернув стволы на запад, отходят на восток. Где тот рубеж, с которого все изменится? Запыленные, уставшие, злые, артиллеристы с надеждой смотрят в глаза командиру.
Но враг превосходит в силе. Он перерезает дороги танками, выбрасывает воздушные десанты, давит сверху авиацией.
И вот капитан Павлов получил приказ помочь стрелковому полку отбить железнодорожную станцию.
Не знали тогда артиллеристы дивизиона о том, что их пушки окажутся главным огневым заслоном на пути передовой части вражеской танковой армии, нацеленной на Москву. Но и без того дрались они с большим остервенением. Однако враг прорвался на флангах, смял поредевшие стрелковые части, проник в тылы. Пришлось спешно отводить артиллерию.
Горькими были уроки первого боя. Но и поучительными. Сотни дум передумал Павлов, выискивая ответ на вопрос: как лучше использовать артиллерию, особенно тяжелую? Вот придали его дивизион стрелковому полку, но без четкой задачи, без надежного прикрытия.
Враг прорвался, пришлось самому защищаться. Значит, и впредь надо быть всегда готовым к этому, глубже зарываться в землю, надежнее строить оборону огневых позиций, теснее организовывать взаимодействие со стрелковыми частями.
На путях отступления дивизион попал под сильную бомбежку, лишился тракторной тяги и оказался в окружении. Пришлось, сняв замки, оставить орудия и прорываться к своим. А когда выбрались, капитан Павлов получил приказ: любой ценой вытащить оставленные орудия. Группа добровольцев во главе с командиром дивизиона отправляется в тыл к врагу.
– Не верил я, что удастся вытянуть пушки,- вспоминал Николай Николаевич.- Но приказ есть приказ! И я все сделал, чтобы его выполнить.
Приказ был выполнен.
На шоссе под Малоярославцем пушки Павлова остановили танки, рвавшиеся к Москве. Николай Николаевич к тому времени уже командовал тяжелым артиллерийским полком. Был ранен, но разрешил увезти себя с огневых позиций лишь после того, как артиллеристы выполнили задачу. За этот бой он был награжден орденом Красного Знамени.
Наш начарт дневал и ночевал среди артиллеристов, храня какую-то святую верность своему оружию. Мы знали эту горячую привязанность Павлова. Когда артиллерии удавалось особо отличиться, начарт ходил с высоко поднятой головой, всем видом говоря: «Как мы дали? То-то же!»