Ратное поле
Шрифт:
А он все такой же - стеснительный, с доброй улыбкой и неизменной туго набитой полевой сумкой. Рассказывает:
– Возглавляю комендатуру в Крумлове. Помогаю чехословацким товарищам налаживать мирную жизнь.
Жаль, дивизия быстро уходила вперед, и в спешке забыли обменяться адресами.
С тех пор прошли годы, а я так и не знаю, где живет мой бывший замполит. Может, помогут отыскать его эти строки…
НЕОБЫЧНАЯ КОМАНДИРОВКА
С теми годами, как с курантами,
Мы сверяем свою судьбу.
А.Попов
–
– Далеко ли, товарищ майор?
– спросил Виноградов.
На его лице следы ожогов от сталинградских морозов. И ни тени удивления. Только что закончилась великая битва на Волге. Дивизия отдыхает, пополняется людьми и техникой. Командировка могла быть в лежащий в развалинах Сталинград, а может б6ыть, и дальше. Но то, что услышал парторг батареи, заставило его недоверчиво вскинуть глаза: уж не шутит ли замполит?
– Поедешь в Караганду. Повезешь трудящимся отчет о том, как выполняем их наказ. Доложишь: посланцы Караганды в артиллерийский полк с честью выдержали крещение огнем.
– Когда прикажете выехать?
– выдавил из себя Виноградов, еще не вполне веря в возможность такой командировки. Мысленно ли: поездка в далекий тыл из самого Сталинграда! Такого и в окопном сне не увидишь!
– Откладывать не будем. Сегодня же подготовим документы, а завтра утром - в путь. С тобой поедет сержант Ржевский…
При формировании в 155-й артполк нашей дивизии влилось много карагандинцев. Основной костяк части составили жители казахских сел и города: шахтеры, рабочие, колхозники. Отправляя своих посланцев на фронт, трудящиеся Караганды дали наказ стойко и мужественно сражаться за родную землю, очистить ее от фашистской погани.
О том, как проходила эта необычная командировка, воины не раз слышали от Тимофея Захаровича Виноградова, ныне подполковника запаса. Его рассказ показался мне интересным. Поэтому я и хочу привести его здесь…
С большой радостью собрались в дальний путь Тимофей Виноградов и Андрей Ржевский. В штабе их снабдили данными об уничтоженной артиллеристами живой силе и технике врага, вручили списки награжденных однополчан. В Караганде жили родственники многих солдат и офицеров, а они ведь обязательно спросят, как воюют их отцы и сыновья, мужья и братья. К сожалению, в тяжелых боях пали сотни отважных. Но без пролитой крови не было бы победы.
До Караганды воины добрались с трудом. Навстречу непрерывным потоком шли и шли воинские эшелоны. Под брезентовыми чехлами и маскировочными сетями угадывались новенькие танки и пушки, самолеты и радиостанции, полевые кухни и понтонные секции. В теплушках весело заливались гармошки, слышались песни. «Давно я не видел такого,- говорил Ржевский.- После Сталинграда повеселел народ».
В тыл возвращались санитарные поезда; на платформах везли в капитальный ремонт танки с продырявленной броней и свернутыми башнями,
Военные коменданты железнодорожных станций вначале с недоверием рассматривали командировочные предписания фронтовиков, боевые награды на груди. По тому времени орден Красной Звезды Виноградова и медаль Ржевского «За отвагу» говорили о многом. Но при упоминании - «из Сталинграда!» - прояснялись уставшие лица комендантов, они словно добрели, просили рассказать, как наши били врага, затем, вздыхая, решительно говорили, очевидно, не в первый раз: «Обращусь еще раз к начальству. Пусть отпускают на фронт…»
У Андрея Ржевского в Петропавловске жили родители. Притих Андрей, тоскливо смотрит сквозь вагонное окно на снежную степь, и тогда решил Виноградов: «Эх, была не была, заедем, порадуем мать отважного артиллерийского разведчика. Заслужил он это».
Когда сын-фронтовик шагнул на порог отчего дома; мать прижалась к солдатской шинели, пропахшей пороховой гарью и долго-долго не могла оторваться, повторяла лишь: «Сынок мой, сынок!»
Виноградов стоял рядом, и спазмы сжимали ему горло. Вспомнилась мать, оставшаяся в фашистской неволе на украинской земле. Жива ли? Докатилась ли до нее весточка о победе в Сталинграде?
Всего день провели в гостях. Десятки людей побывало у Ржевских. Спрашивали о мужьях и сыновьях, просили еще и еще рассказать о том, как разбили врага. И здесь фронтовики еще раз почувствовали: победа под Сталинградом была всенародной, и ею жила сейчас вся страна - от мала до велика.
В Караганде уже знали о делегации фронтовиков. На вокзале их встретили представители партийных и советских органов и сразу попросили: сегодня же надо выступить, люди ждут рассказа о Сталинграде.
До конца дней своих не забудут фронтовики тех митингов и собраний, горящих глаз сотен, тысяч людей, бурных рукоплесканий, взволнованных ответных речей. И твердых обещаний быть в труде достойными героев Сталинграда. Шахтеры обязались дать фронту сверх плана тысячи тонн угля, рабочие заводов - перевыполнять трудовые нормы, металлурги - больше варить стали.
Бойцы посетили семьи однополчан. Особенно тяжелым было посещение семьи майора Семена Рогача - его жены и малолетнего сына. Карагандинцы его запомнили по пламенной речи на прощальном митинге. На фронт он уезжал политработником.
У Рогача, бывшего секретаря Винницкого обкома комсомола, была поистине комиссарская душа. Люди любили его и верили ему. А майор тянулся к артиллерийскому делу, которое хорошо знал, и добился своего - был назначен командиром отдельного противотанкового истребительного дивизиона. В боях под Сталинградом дивизион часто поддерживал полк, которым я командовал.
Есть люди, которые в бою ищут участок потрудней. Рогач был одним из них.
В ходе ликвидации окруженной группировки врага полк наступал вдоль Рабоче-Крестьянской и Пушкинской улиц. «Сорокапятки» ни на шаг не отставали от штурмовых групп. Мало того, артиллеристы Рогача на руках вытаскивали свои шестисоткилограммовые пушки на верхние этажи полуразрушенных домов и оттуда вели огонь. Враг терялся: русская артиллерия била сверху!
Он погиб в одном из последних боев в центре Сталинграда, и рассказ об этом был самым трудным в миссии Виноградова…