Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой

Янгфельдт Бенгт

В своей деятельности Валленберг сильно зависел от коммуникационных и транспортных средств. Поскольку многие венгры, чтобы избежать конфискации, предоставили автомобили в распоряжение миссии, хороший транспорт был гарантирован. Валленберг пользовался услугами нескольких водителей [50] . “Машина, которую водил Тедди, принадлежала профессору медицины, пытавшемуся таким образом ее спасти, – вспоминала супруга одного из водителей, Тивадара (Тедди) Йоббадя. – Водители каждый день получали командировки во все концы города: привезти кого-нибудь, отвезти, доставить сообщение или посылку. Целый день проходил в разъездах: они имели право свободного передвижения во время воздушной тревоги, дорога для них была всегда открыта”. Безопасности

ради у машины было по нескольку знаков и регистрационных номеров, так что можно было представляться так, как требовала обстановка: для нилашистов они были “курьерский автомобиль”, для нацистов – “дипломатический автомобиль” и т. д. Лучше всего было бы иметь номерные знаки, которые меняются автоматически, шутил Валленберг.

50

В том числе Вильмош Лангфелдер, Казмер Каллаи, Тивадар Йоббадь, Дьёрдь Cель, “Релли” Балаш и Шандор Ардаи.

Вильмош Лангфелдер.

Начиная с ноября за рулем главным образом был Вильмош Лангфелдер – сверстник Валленберга, происходивший из состоятельной семьи, которая владела приборостроительным заводом и жила на фешенебельном бульваре Андраши. Сам Вильмош был дипломированным инженером. Вероятно, его взяли в миссию из-за его знания немецкого языка и умения водить машину, на его охранном паспорте стоит одна из самых ранних дат – 20 августа. Со временем между Валленбергом и немногословным Лангфелдером образовались близкие, доверительные отношения.

Большое гетто

Всего через несколько дней после завершения переселения в гетто иностранных евреев в гетто, 29 ноября, министр внутренних дел Вайна издал указ о том, что традиционно еврейские кварталы в VII районе (Эржбетварош) будут преобразованы в гетто для “обычных” евреев, так называемое Большое гетто. Туда в течение шести дней должны перебраться все евреи, у которых нет охранных документов. В границах указанного района и так находилось 162 дома со звездами, но там же проживало около 12 тыс. христиан, которым теперь нужно было выехать. Таким образом, их постигла та же участь, что и евреев, эвакуированных из района Международного гетто, когда туда въезжали иностранные подзащитные. Поэтому евреи, переезжавшие в Большое гетто, должны были немедленно освободить 6 тыс квартир за его пределами – для христиан, вынужденных покинуть свой район.

Ограждение было готово к 10 декабря. В гетто было четыре входа – именно входа. Тот, кто оказывался внутри гетто, выйти из него уже не мог. Все входы охраняли вооруженные нилашисты и обычные полицейские. В 4513 квартир в гетто вначале переселили 55 тыс. человек. Юденрат и в отношении Большого гетто также опирался на помощь и ресурсы Валленберга: он попросил 500 тыс. пенгё в день на закупку продовольствия, поскольку евреи оказались практически лишены средств к существованию. Для этой цели потребовалось 450 тыс. швейцарских франков, и эту сумму Даниэльсон попросил МИД положить на специальный счет Валленберга в Цюрихе. Дело было “в высшей степени неотложное по причине с каждым днем усиливающейся нехватки продовольствия”.

“Это правительство настроено до такой степени враждебно к евреям и их детям, что всячески старается своими новыми распоряжениями затруднить нашу работу”, – сообщала Аста Нильсон, отвечавшая за работу Красного Креста с детьми, в Центральное управление этой организации в Стокгольме в начале декабря. Многие еврейские дети, после того как их родители были убиты или депортированы, жили в детских домах, находившихся под защитой Красного Креста. Нилашисты теперь хотели переселить в Большое гетто и их. А это, по мнению Нильсон, было бы все равно что отдать детей нилашистам. Однако, несмотря на протесты и на попытки затягивать сроки, ни Красный Крест, ни юденрат, ни нейтральные страны не смогли помешать переселению 6 тыс. детей в гетто к концу декабря.

К этому моменту Большое гетто насчитывало уже почти 70 тыс.

обитателей. Увеличение их числа объясняется, во-первых, тем, что нилашисты силой загоняли туда евреев, укрывавшихся по всему городу, а во-вторых, тем, что многие переселялись добровольно из-за все более ухудшавшейся ситуации со снабжением. Условия в гетто были отвратительные, но все же его обитатели были обеспечены минимумом продовольствия. А при подходе Красной армии оказаться в гетто, вероятно, было безопаснее, чем за его пределами, поскольку другим частям города наверняка предстояло стать объектами бомбардировок [51] .

51

Рассказ о геттоизации базируетса на Braham 1981, т. 2, с. 850 и далее, и Ungv'ary 2005, стр. 237–238, 246–247.

Как это ни парадоксально, жить в Международном гетто оказалось куда опаснее, чем в Большом. Во-первых, неогороженный район Сент-Иштван был для всех доступнее. Во-вторых, евреи в этом гетто были более состоятельны и поэтому представляли собой более желанную добычу для нилашистов. Местный штаб партии к тому же находился по улице Сент-Иштван, 2, по соседству с первым из охраняемых домов на улице, где начиналась территория Международного гетто. Два других партийных штаба были расположены прямо посреди гетто. Когда нилашисты со временем обнаружили, что переселенных в Большое гетто на несколько тысяч меньше, чем ожидалось, они поняли, что многие вместо Большого проникли в Международное гетто, поселившись главным образом в швейцарских домах. Поэтому в отношении обитателей этих домов началась зачистка – как путем официальных “переписей населения”, так и через незаконные вторжения. Тех, кто не мог предъявить действительных документов, уводили. Часто евреев хватали прямо на улице в те короткие промежутки времени, когда эти люди имели право выходить из дома.

“Нилашисты тащат к себе людей, избивают и пытают их, чтобы после этого увезти в места перевалочных лагерей для депортации”, – сообщал Валленберг в МИД. За период с 29 ноября по 12 декабря из шведских домов исчезло 212 человек, удалось найти лишь одного. Тех, кого не депортировали, тащили к набережной Дуная. Там, на берегу, их расстреливали, трупы падали прямо в реку. Сорок сотрудников шведской миссии также были увезены и избиты, но затем им позволили вернуться домой. То, что судьба шведских подзащитных складывалась лучше, объясняется взятками – деньгами, алкоголем и охранными паспортами, которые Валленберг раздавал нилашистам, приходившим для проведения “переписи населения”.

“Порядок во всем”

После октябрьского переворота подразделение по работе с охранными паспортами осталось на улице Минервы, в то время как оперативная деятельность Валленберга переместилась в Пешт, где миссия арендовала контору Венгерско-Голландского страхового общества по улице Уллёй, 2–4. Швеция представляла интересы Голландии в Венгрии, и во время войны, когда уровень деловой активности был невысок, компанией управлял Лолле Смит, отец той самой Бербер Смит, с которой встречался Валленберг. Смит стоял также во главе венгерского филиала “Филипса” и втайне работал на разведслужбы союзнических держав. Помещение было просторным, 700–800 кв. м, здесь было около 30 комнат, несколько ванн и туалетов и две большие кухни. Миссия перенесла свою контору на сторону Пешта еще и потому, что Красная армия, приближавшаяся с востока, должна была освободить эту часть Будапешта первой.

Контора на улице Уллёй была готова для переезда 4 ноября. Вначале здесь жило и работало около 100 сотрудников с семьями, всего около 200 человек. Впоследствии это число выросло до 340 сотрудников плюс их семьи, итого около 700 человек. У дома было два входа, и каждый вход охраняли по два жандарма от Министерства внутренних дел. Сотрудники и члены их семей имели пропуска, а других пускали только по письменному разрешению. В дневное время помещения использовались как кабинеты, а ночью в них спали – на матрасах и в спальных мешках, на полу или на письменных столах. Кабинет самого Валленберга находился на первом этаже, и он тоже иногда ночевал там.