Раз, два – пряжку застегни
Шрифт:
Портье открыл дверь и произнес в воздух:
– Мистер Пиэре?
Догадавшись, что вызывают именно его, Пуаро поднялся. Мальчик провел его в заднюю часть приемной, затем за угол к небольшому лифту, в котором они поднялись на второй этаж. Они прошли по коридору, портье открыл дверь, которая вела в еще одну небольшую прихожую, и постучал в следующую дверь. Не дожидаясь ответа, он открыл ее и отошел в сторону, освободив проход для пациента.
Пуаро встречал звук льющейся воды. Он пошел на этот звук, обошел открывшуюся дверь и обнаружил мистера Морли, с профессиональным азартом моющего руки над раковиной.
Даже
Эркюль Пуаро осознал этот факт со всей болезненностью.
Он был высокого мнения о себе. Он привык к этому мнению. Он был Эркюлем Пуаро, он превосходил окружающих по большинству параметров. Но в этот момент он не испытывал никакого превосходства. Совершенно никакого. Его дух упал до нуля. Он оказался банальным малодушным человечком, испугавшимся зубоврачебного кресла.
Мистер Морли закончил свой профессиональный туалет и заговорил в обычной профессиональной бодрой манере:
– Не слишком тепло для этого времени года, не находите?
Он мягко подводил гостя к намеченному месту – к креслу! Ловко поиграл с подголовником, подвигал его вверх и вниз, подгоняя под пациента.
Эркюль Пуаро сделал глубокий вдох, шагнул вперед, уселся и предоставил свою голову в полное профессиональное распоряжение мистера Морли.
– Итак, – провозгласил дантист с ужасающей жизнерадостностью, – вам удобно? Точно?
Похоронным тоном Пуаро сообщил, что ему вполне удобно.
Мистер Морли придвинул столик, взял небольшое зеркальце, схватил инструмент и приготовился заняться делом.
Эркюль Пуаро вцепился в ручки кресла, закрыл глаза и открыл рот.
– Что вас беспокоит? – поинтересовался мистер Морли.
Несколько невнятно – произносить согласные с открытым ртом было трудновато – Пуаро высказался в том смысле, что его ничего особенно не беспокоит. Действительно, это было всего лишь регулярное обследование, которое бельгиец проходил два раза в год, ведомый чувством дисциплины и порядка… Возможно, мистер Морли пропустит тот второй зуб сзади, который немножко дергает… Возможно, но маловероятно – мистер Морли был очень хорошим дантистом.
Врач осматривал один зуб за другим, постукивая и покалывая, и вполголоса комментировал свои наблюдения.
– Эта пломба поизносилась немного, но это пустяки, ничего серьезного. Десны в хорошем состоянии, прекрасно…
Заминка у подозрительного зуба, поворот зонда… нет, ложная тревога, пойдем дальше. Первый зуб, второй – и дальше к третьему? Нет. «Собака, – подумал Пуаро, перепутав поговорку, – увидела кролика» [9] .
– Здесь у нас проблемка… Боли не было? Хм-м, странно… – Зонд продолжил свою работу.
9
Оригинальная поговорка – let the dog see the rabbit (пусть собака увидит кролика) – означает «дай сделать дело специалисту». Пуаро же воспринимает английскую идиому
Наконец мистер Морли удовлетворенно разогнулся.
– Ничего серьезного. Пара пломб – и следы парадонтоза на верхнем коренном. Я думаю, мы со всем этим покончим прямо сейчас.
Он повернул включатель, и раздался ноющий звук. Мистер Морли снял чехол с бормашины и бережно – почти любовно – установил бор в держатель.
– Скажите, если будет больно, – коротко приказал он и принялся за свою жуткую работу.
Пуаро не было нужды в том, чтобы воспользоваться этим разрешением – поднять руку, поморщиться или вскрикнуть. Точно в нужный момент мистер Морли останавливал бормашину, командовал: «Полощите», прикладывал тампон, вставлял новый бор и продолжал. Испытание бормашиной оборачивалось скорее страхом, чем болью.
Наконец оставив сверло, мистер Морли занялся приготовлением пломбы, и разговор возобновился.
– Сегодня приходится заниматься этим самому, – объяснял он. – Мисс Невилл в отъезде. Вы помните мисс Невилл?
Пуаро кивнул, хотя никакой мисс Невилл не помнил.
– Ее вызвали куда-то за город из-за болезни родственницы. Такие накладки приходятся как раз на самые загруженные дни. Я уже выбился из графика. Пациент, что был перед вами, опоздал. Это очень некстати, все утреннее расписание трещит по швам. А еще надо принять пациентку с острой болью, внепланово. Я всегда оставляю в запасе четверть часа во время утреннего приема – как раз для таких случаев. Но это все равно вносит суету и беспорядок.
Мистер Морли заглянул в ступку, в которой он что-то толок. Потом возобновил рассуждения:
– Я вот что заметил, мсье Пуаро. Большие люди – важные люди – никогда не опаздывают, никогда не заставляют себя ждать. Королевские особы, например. Исключительно пунктуальны. И большие шишки из Сити такие же… Вот сегодня ко мне пожалует очень важная персона – сам Алистер Блант!
Мистер Морли произносил это имя с оттенком триумфа.
Пуаро, лишенный способности говорить из-за нескольких ватных тампонов и стеклянной трубки под языком, ограничился нечленораздельным мычанием.
Алистер Блант! Это имя было из тех, что приковывают внимание в наши дни. Не герцог, граф или премьер-министр, нет. Просто мистер Алистер Блант. Человек, лицо которого едва ли было знакомо обывателю, имя которого редко упоминалось в прессе. Совершенно непубличный человек. Просто тихий, ничем не примечательный англичанин, который был главой крупнейшей банковской корпорации Англии. Именно он говорил «да» или «нет» правительству – любому правительству. Он вел спокойную, скромную жизнь, не появлялся на публике, не произносил речей. Но именно в его руках находилась верховная власть.
Мистер Морли пломбировал зуб и продолжал благоговейно вещать:
– Он всегда приходит точно в назначенное время. Часто отсылает машину и возвращается в офис пешком. Приятный, спокойный, никакой заносчивости. Любит гольф, дорожит своим садом. Никогда не подумаешь, что он мог бы скупить пол-Европы. А он такой же, как мы с вами.
Пуаро был донельзя возмущен таким бестактным обобщением. Мистер Морли являлся, конечно, хорошим дантистом, но в Лондоне были и другие, не хуже; Эркюль Пуаро же был единственным и неповторимым. Впрочем, досада быстро прошла.