Разбитые надежды
Шрифт:
– Эй, умолкни-ка, оболтус здоровенный! – испуганно прикрикнул Кол.
– Личный дневник? Кол, ты пересмотрел девчачьих мелодрам? Если она действительно так нравится тебе, ты лучше, как настоящий мужчина возьми и пригласи её погулять или в кино: тебе уже 13 лет, а ты всё сопли жуёшь. А ещё и баскетболист!
– Никто мне не нравится, всё, про-е-хали! – растянул мальчишка последнее слово.
– Ой-ёй-ёй, какой протест! – засмеялся старший брат, – как хочешь, мелкий, я хотел дельный совет дать.
– Как там Стеф? Про него расскажи лучше, – уворачиваясь от щекотливой темы,
– Да Стеф прекрасно: он вчера так долго хвастался, как продал попугая вместе с клеткой, а к нему ещё и таблеточки с витаминочками да и с пятикилограммовым пакетом корма! Весь в делах парень… А если серьёзно, то наш дурачина строчит письма Елене, всё интересуется, как её дела в колледже да с её новым ухажёром. Иногда я просто поражаюсь его выдержке и терпению. Будь я на месте Стефана, добившись Гилберт, воспользовался бы ей и бросил в самый неожиданный момент.
– Аха-ха, вот загнул! Ты такой мстительный оказывается? – смеясь, отвечал, мальчик. – А что он сказал насчёт твоего сотрудничество с этим Мистером Л.?
– Ты же знаешь, Стеф всегда за меня, что бы я ни затеял.
Братья потом ещё долго болтали обо всём, что произошло в их жизнях, потому что очень соскучились. Клаусу тяжело приходилось без семьи, ведь парень привык, что эти люди были надёжнейшей опорой и поддержкой в его судьбе: как бы всё вокруг не разваливалось, семья всегда оберегала Ника от саморазрушения.
С момента того знаменательного разговора с Мистером Л. прошли уже две недели, дела с мёртвой точки не двигались, но Никлаус был спокоен как никогда прежде: «Не бывает всего разом – уж я-то теперь это точно знаю. Всё будет, надо учиться ждать и терпеть», – каждый раз напоминал он себе, глядя на ливень за окном ресторана.
– Добрый день, Никлаус! – как-то повелительно, как показалось юноше, бросил Мистер Л., размашистым движением развалившись на стуле.
– Добрый, – сухо, но не без радости отозвался Ник.
– Сегодня здесь на странность так мало народа, – он с наигранным удивлением огляделся и, сверкнув зелёными глазами, вновь обратился к Клаусу, – а это всё потому, что твоя презентация намного интереснее, чем отменно приготовленный лобстер в ресторане саблезубого Смита! – он театрально схватил зубочистку и вставил в рот, прищурившись в сторону своего собеседника.
– Моя что, простите? – окончательно онемев от шока, спросил Клаус, выходя из задумчивого пасмурного состояния.
– Презентация первых пяти глав твоей будущей книги, – будто какому-то дурачку деловым тоном пояснил Мистер Л. своему подопечному.
– Вы так со всеми поступаете? Мне ничего не сказали, не объяснили, не спросили разрешения, в конце концов.
– Никлаус, тебя там человек двести ждёт: они хотят узнать автора пяти глав «грядущего шедевра», а ты истеришь передо мной и говоришь о несправедливости, – он ядовито расхохотался.
– Как вам это, дьявол вас побери, удалось сделать? – Ник непонимающе свёл брови, откинув возмущение, и всерьёз посмотрел на собеседника.
– Да при помощи рекламы, друг мой, – простодушно и ровно парировал господин Л., – на сайте моего издания я поместил статью о тебе, где, завлекая народ, поведал о новом талантливом писателе
– Да вы настоящий монстр своего дела! – потрясённый рассказом воскликнул Клаус.
– Видишь ли, Никлаус, иногда людям даже полезно тыкнуть, что вот тут есть «большой смысл» и это «так жизненно», иначе они сами в силу такого нередкого явления, как поверхностность, могут и не заметить этого. А так они были уже готовы впечатлиться и увидеть там что-то полезное, ведь это им сказал владелец «аж самого «New York reader»».
– Теперь я понял, в чём вам решительно всегда будет проигрывать Слэйт: он ставит только на какую-то одну струнку в умах людей, вы же предпочитаете варианты.
– В точку, малыш! – открыто восхищаясь самим собой, радостно отозвался Мистер Л. и ухмыльнулся.
«Обычно люди так любят показное смущение, когда речь идёт об их талантах, он же не боится своей гениальности и открыто соглашается с моей похвалой. Удивительный тип этот Мистер Л.!» – молча восхищался Никлаус. Ему в эту минуту даже нравился этот змеиный задор в хитрых глазах его нового наставника, от этого мужчины исходила какая-то почти сумасшедшая энергетика и сила. «Он мог бы владеть этим миром, если бы только пожелал, но он, верно, такой «скромняга», что пока ещё подумает над этим», – шутил про себя Клаус, вслух смеясь, пока шёл на кухню, снимая форменный передник.
Господин Л. легко договорился с шефом Смитом и забрал Никлауса с собой на презентацию.
Лёжа дома на кровати, Ник с наслаждением упивался воспоминаниями этого дня: раззадоренные люди, горящие любопытством к его рождающейся книге, одобряющий взгляд Мистера Л., интересные вопросы и море добрых пожеланий к работе. И пускай он сегодня выглядел не так уж и презентабельно, этого никто не замечал: все видели в Клаусе не потрёпанного официанта, подорвавшегося с работы, а талантливого человека. «Он всё это сделал для меня. Так просто. Ох уж это неприятное чувство, что я из-за этого теперь кому-то должен…»
***
Стояла последняя неделя ноября с её отвратительной погодой: морось, грязь, гнилая листва и влажный холод, пробирающей до дрожи. Клаус направлялся в офис издательства Мистера Л., наслаждаясь кристально чистым утренним воздухом и собственным новым состоянием – предвкушением новизны и успеха, ощущения своей нужности и значимости. Реализовывалась мечта молодого человека, и он нёсся к ней со всех ног каждый день. Даже Роберт Смит на работе иной раз стал помалкивать в тряпочку, потому что извечно будто находился под прицелом зелёных хищных глаз наставника своего официанта, он ощущал это подсознательно и иной раз не давал волю неистовой ярости, какая обычно овладевала им.