Разбитые осколки
Шрифт:
Хелен наклоняется вперед из-за стола.
– У тебя когда-нибудь был день, когда ты просыпался в настолько отличном настроении, что решал приложить немного больше усилий к своей внешности, когда ты более терпим к кому-то, кого ты обычно не можешь выдержать? Или когда в плохом настроении терпение, которое ты обычно проявляешь, очень короткое? Это всего лишь небольшие примеры того, с чем ты имеешь дело на более предельном уровне.
Я провожу рукой по голове, и это странное чувство – колючие волосы, торчащие из моей головы, а не волосы,
– Я бы хотела, чтобы ты не стеснялся и не стыдился своего состояния, – тихо говорит она. – То, что сделал твой разум – удивительный подвиг. Защита, которую он создал, была не только психологической, но и нейробиологической. Он защитил тебя от события, которое могло тебя уничтожить. Вместо этого он приспосабливался и модифицировал себя, чтобы защитить тебя. То, что твой ум способен на это, вызывает восхищение, – заканчивает она почти пораженно.
Меня это не впечатляет.
– Чего я не понимаю, так это почему я до сих пор в таком состоянии? Если мы знаем, почему это случилось, что я или Кэл сделали, когда я был ребенком, почему они все еще здесь?
– Ты должен понять, Крис, что твой разум функционирует подобным образом уже более двадцати лет. Думать, что просто открытие того, что заставило его функционировать так, на данный момент, автоматически заставит его вернуться к тому, каким он был первоначально задуман, неразумно, не так ли?
Я начинаю чувствовать, что моя защита слабеет. За пять минут она объяснила мне больше, чем я смог собрать сам, не знаю, как долго.
– Так что же меня ожидает, Хелен? Как скоро я поправлюсь, потому что сейчас я чувствую себя разбитым? – честно говорю я ей.
– Не думаю, что большинство людей понимают, что интеграция – это не волшебный момент, когда все объединяются. Для большинства людей это очень долгий процесс, в котором каждый альтер должен быть открыт, включая тебя.
Когда она говорит это, я с трудом сглатываю.
– Долгий процесс... как долго? – я немного нервничаю.
– Может занять годы, – мягко говорит Хелен.
Я сердито встаю со своего места.
– Годы?! – я смеюсь и качаю головой. – У меня нет лет, Хелен. Я не могу жить так годами! Лорен не будет с нами много лет! – я говорю ей в отчаянии.
– Кристофер, дыши, – она пытается успокоить меня, но мое сердце бьется быстрее, чем минуту назад. В горле становится сухо, и тупая знакомая боль усиливается...
***
Кэл
– Кристофер, ты в порядке?
Моя голова полна дерьма. Я открываю глаза, и передо мной все расплывается. Когда зрение проясняется, вижу Хелен, сидящую передо мной.
– Неправильно, – говорю я ей, направляясь к стулу в ее кабинете, и плюхаюсь на него.
– Кэл? – я показываю ей большой палец. – Ты в порядке? – она встает и подходит ко мне.
– Нет. Этот придурок закрыл
– Не совсем, – Хелен смеется и протягивает мне зеркало.
Я смотрю в него.
– Я выгляжу как гребаный яйцеголовый, – я возвращаю ей зеркало.
– Что последнее ты помнишь?
– Этот придурок Коллин был здесь, и ты хотела поговорить со мной, а я хотел, чтобы он знал, что наша сделка окончена. Каким-то образом он прервал меня, и с тех пор я ничего не помню.
– Он что-то говорил об этом, – вздыхает она и протягивает мне воду из мини-холодильника. – Значит, ты ничего не помнишь о последних трех днях?
– Меня не было три дня! – маленький сукин сын.
– Интересно, – говорит Хелен, садясь на стол.
– Интересно! Это чертовски не интересно. Он заплатит!
– Успокойся, Кэл. Ты, очевидно, сейчас не совсем в себе, – говорит она своим фирменным снисходительным тоном.
– Конечно, нет, потому что я не пускаю его.
Ее глаза расширяются.
– Ты не привык делать это, Кэл, – беспокоится Хелен.
– Нет, дерьмо, но он не подойдет ко мне. Мудак. Также он не должен к этому привыкать. Думаю, поэтому Крис и вернулся, – добавляю я.
– Я думала об этом, – бормочет она.
– Коллин сорвался с петель, и хочет вступить во владение, – говорю я сердито. Она недоверчиво смотрит на меня. – Говорю тебе, – кричу я.
– Зачем ему это нужно? – ее глупый терпеливый тон доводит меня до белого каления.
– Не делай со мной этого дерьма, Хелен. Я знаю тебя, – напоминаю я ей. Она хмурится. – Он слишком долго сидит за рулем. Я говорю тебе, что он собирается делать! Я знаю, что прав, потому что чувствую это, – я потираю виски. – Мне нужен аспирин или что-то в этом роде, – я держу голову между ног.
Это то, что чувствует Крис, когда выходит? Черт, это отстой.
– Не думаю, что аспирин поможет, Кэл. Ты недостаточно силен, чтобы блокировать его и Криса одновременно, – говорит она, и я отмахиваюсь, но молоток, который, кажется, бьет меня по голове, заставляет меня думать, что она может быть права.
– Я хочу поговорить с Крисом, – стону я.
– Хочешь поговорить с Крисом? – недоверчиво спрашивает Хелен.
– Да!
Разве она не видит, что мне слишком больно, чтобы повторяться?
– Ты не сможешь с ним связаться?
– Меня заблокировали. Он не слышит моего голоса, – я постукиваю ногой, чтобы отвлечься от боли. – Я хочу встретиться с ним. Ты можешь научить его этому? – я чувствую, как мои конечности начинают дрожать.
– Конечно, – говорит она. – Он, кажется, более открыт для лечения, так что я сделаю все возможное.
– Как ты думаешь, сколько времени это займет? – боль настолько сильная, что у меня слезятся глаза.
– Я не уверена, Кэл. Но я беспокоюсь за тебя. Я никогда не видела тебя таким.