Разбитый шар
Шрифт:
— Иногда прекратить отношения хочет женщина, — сказал Джим.
Рейчел кивнула.
— Тебе это не приходило в голову? — спросил он у нее.
— Нет, — сказала она.
— Я очень любил Пэт. Да и сейчас не могу сказать, что остыл. Но ей нужно было то, чего я не мог ей дать.
— И как вы себя чувствуете, когда видите ее? — спросила Рейчел. — Вам и сейчас хочется помогать ей, ухаживать за ней, заботиться?
— Хочется. Но я понимаю, что это невозможно. Совсем скоро она выйдет замуж за Боба Посина, это наш
Он свернул налево, на Филлмор-стрит, и вскоре припарковался в квартале от их дома.
— Не судите меня слишком строго, — сказала Рейчел, когда он открывал дверь ей и Арту, — может быть, после Пэт моя готовка вам не понравится.
Это позабавило его.
— Хорошо, миссис Женушка.
Квартира находилась ниже уровня земли, в гостиной было прохладно и сыро. Вдоль стен шли трубы. Его удивило, как мало у них мебели. Самым большим ее предметом был массивный круглый дубовый стол, еще тут имелись два стула, диван и тумбочка, на которой стоял телевизор — допотопный двенадцатидюймовый «Эмерсон» с антенной-усами. В углу был сложен макет какого-то издания. Он прочел напечатанное огромным готическим шрифтом название — «Фантасмагория». Рейчел сразу ушла на кухню и принялась готовить ужин. Усевшись на диван, Арт прикурил и нервно задымил. Глава семьи прочувствовал серьезность своего положения, подумал Джим.
— Неплохо, — сказал Джим, имея в виду квартиру.
— Мы т-т-тут живем с тех пор, как поженились.
Арт затягивался все чаще, клубы сигаретного дыма почти скрыли его. Он со вздохом подтянул ноги и поерзал на диване.
Из кухни вышла за тарелками Рейчел. Она тоже суетилась, и Джим подумал, что его визит стал событием для них обоих. Нечасто ей, наверное, приходилось готовить для гостей, выступать в роли хозяйки.
— Кофе хотите? — спросила она.
— Варить не стоит, — ответил он.
— Уже сварен, только разогреть.
— Ну, хорошо, — согласился он, — спасибо.
Когда она снова скрылась на кухне, он спросил Арта:
— Сколько вы платите за квартиру?
— Пятьдесят пять долларов в месяц, — ответил Арт.
Джим спросил, сколько они вдвоем зарабатывают.
— Вместе с тем, что я п-п-получаю, выходит примерно сто пятьдесят в месяц.
И больше трети отдают за жилье, подумал Джим.
— Да, наживаются на вас хозяева.
— Ну да, — обреченно согласился Арт. — Но по нынешним ценам не так уж и плохо. Мы в других местах смотрели — так там и ш-ш-шестьдесят, и семьдесят просили. А квартиры хуже этой.
— А как будете справляться, когда малыш родится? Вы как-то думали о будущем?
Арт подвигал ногами.
— Справимся.
— На что пропитание-то покупать будете? Ей нельзя будет работать. Рейчел закрыла кран на кухне и снова появилась в дверном проеме.
Взгляд ее широко открытых темных глаз был устремлен на него.
— Вот и брат его то же самое говорит.
Ему
— И что же вы будете делать? Ты зарабатываешь две трети семейного дохода — когда ты уйдешь с работы, вы этого лишитесь.
— А у вас есть деньги? — спросила Рейчел.
— Есть какие-то.
— Ну, так вы нам дайте. — Она улыбнулась. — Аж побледнели. Напугала я вас.
— Напугала, — согласился он. — Но не деньгами.
— Знаю. Вы бы нам дали, правда?
— Дал бы, — сказал он. — Только вы бы не взяли.
Она вернулась на кухню.
— Мы ведь вас почти не знаем.
— Знаете, — сказал он.
— Но не очень хорошо. Недостаточно.
Тут Арт сказал:
— У нас п-п-полно денег. Мы больше с-с-ста баксов скопили.
— Давайте я вам еще столько же подкину, — вдруг сказал он.
— Ха, нет, не надо. Вы что! — нервно хохотнул Арт.
— Давайте, — настаивал он, и от души.
— Да ну, нет, что вы, — сказал Арт.
Но Джиму это было нужно.
— Что я могу сделать? — спросил он.
Вошла с кофейником Рейчел.
— Вы о чем?
— Мне хотелось бы помочь чем-нибудь.
Оба молчали. И он, и она дичились. Как кошки, подумалось ему. Как пума в зоопарке. Он слишком близко к ним подошел.
— Вам ведь никак не выкрутиться, — сказал он. — Живете в трущобе без денег — взрослые так не живут. Живете как бог знает кто.
— Потому что у нас нет денег? — спросила Рейчел.
— Меня пугает, что с вами что-нибудь случится. И я ничего не могу сделать, ничем не могу вам помочь.
Я бессилен, подумал он. Бессилен как-то повлиять на их жизнь, что-то в ней изменить. Передачи его больше нет, он утратил контакт с ними. Теперь он не может работать, не может делать ничего значимого. Он чувствовал себя бесполезным, никому не нужным.
— Может быть, я купил бы вам что-нибудь? — предложил он.
— Пейте лучше кофе.
Она поставила перед ним чашку.
— Как ты думаешь, каково сейчас мне?
Он упорно ждал от нее ответа, не обращая внимания на кофе.
Стоя перед ним с кофейником, она сказала:
— Купите что-нибудь для ребенка. Одежду какую-нибудь. Когда будет ясно, я напишу размер и цвет.
Она вернулась к кухонному столу и открытым кулинарным книгам, по которым готовила ужин.
7
В субботу вечером в запертую металлическую дверь чердака, где жил Людвиг Гриммельман, постучали.
— Кто там? — спросил Гриммельман, не узнав стука.
Он снял со стенной стойки армейскую винтовку М-1, сгреб со стола секретные документы и черновики донесений, запихал их в портфель, защелкнул замок и спрятал в тайник. Потом выключил свет. В темноте ему стало слышно собственное дыхание.
— Что вам нужно?
— Мистер Гриммельман? — спросил мужской голос.