Разбуди меня
Шрифт:
Да уж, фантазии у работников Министерства как не было, так и нет.
Может, всё изменится, когда великий Поттер наконец вступит в должность?
Смешно.
Кстати, а где собирается работать Грейнджер? Надеюсь, не в Бюро магического законодательства. Там, по-моему, собрались одни тупоголовые сквибы.
Тео применил ещё парочку несложных разрушающих заклинаний, которые на этот раз не подействовали, но ему почему-то доставляло особое удовольствие тянуть время. Спешить было некуда, хотя очень хотелось всего и сразу: сию же секунду пробраться в Отдел тайн, убить этого гада, потом
Но Тео не мог попасть в глубины Министерства без Грейнджер. Это и злило, и радовало его — с одной стороны, неправильно было само по себе уже то, что он зависел от девушки, да ещё и от гриффиндорки, но, с другой, совместная вылазка в Отдел тайн была отличной возможностью покончить с Волан-де-Мортом и стать для Гермионы тем самым единственным героем, который ей нужен.
— Редукто! Диффиндо! Релашио!
Тео забавлялся, глядя, как все его заклинания отскакивают от невидимой стены целой россыпью искр, а когда их стало достаточно много, он собрал все в один огненный шар. Небольшой, но очень яркий и кишащий энергией, шар завертелся в воздухе, усиливаемый собственной магией Тео, которую он вкладывал с помощью волшебной палочки. Шар быстро разрастался, и удерживать его под контролем с каждой секундой становилось всё труднее.
Я думаю, достаточно.
Он взмахнул палочкой.
— Экспульсо!
Шар со скоростью молнии прошил защитную стену насквозь, и Тео, как никогда довольный собой, снова разбил его на множество вспышек и искр и разрезал ими остатки преграды.
— Вот и отлично, — сказал он, беспрепятственно проходя в ворота и направляясь к парадной двери. Под ногами мягко поскрипывал снег, а подъездная гравиевая дорожка сильно сузилась из-за разросшегося осенью шиповника.
Всё было таким знакомым и таким чужим. Чужим не только потому, что Тео лишили законных прав на поместье. Просто после смерти матери, после того, как Пожиратели смерти стали приходить сюда как к себе домой, это место опротивело ему. С четырнадцати лет он начал ненавидеть каникулы и мечтал, чтобы поскорее начался учебный год.
Чёрт побери, а ведь в этом я похож на Снегга. Тоже, впрочем, почившего с миром.
Конечно, Хогвартс тоже не был идеальным местом. Но учёба, пропитанная вечной конкуренцией с Гриффиндором, и квиддич, один из самых безжалостных видов спорта, где можно было выместить свою агрессию, показать мастерство и даже завоевать славу, привлекали Тео. Правда, были ещё девушки, которых он покорял, но потом терял к ним всякий интерес, а также исполнение наказаний...
Дело не в Хогвартсе, а во мне самом. Мне нигде не будет хорошо.
— Алохомора! Мать вашу... Порта Аперио!
Дверь под действием второго, более мощного заклятия распахнулась, и он вошёл в тёмный пустой дом.
А раз мне везде хреново, стоит ли обрекать Грейнджер на страдания? Ведь если она станет моей, я не отпущу её от себя ни на шаг.
Из глубины холла пахнуло какой-то ветошью, и Тео закашлялся, впрочем, успев прижать к губам кулак, чтобы заглушить звук. Нельзя было ни на секунду забывать про осторожность.
— Гоменум Ревелио, — прошептал
Одиночество, вечное одиночество... Даже домовой эльф сбежал. Хотя нет, куда там сбежал... Он готов был служить мне всю свою долгую эльфийскую жизнь, но я отправил его на все четыре стороны. Зачем держать домовика в пустом доме для себя одного? С приготовлением еды и починкой одежды я и сам справляюсь — на это есть магия.
Он на ощупь прошёл вперёд по коридору, толкнул огромную дубовую дверь и очутился в гостиной — месте, где когда-то ярко пылал камин, и чета Ноттов проводила долгие вечера за разговорами и играми с маленьким сынишкой.
Детство прекрасно своей беззаботностью... Чьё это выражение?
Да какая разница. Всё равно это было так давно, что сейчас кажется нереальным.
За окнами начало смеркаться, и в приглушённом свете огромная гостиная выглядела ещё более пустой, чем обычно. Стены смотрелись голо, хотя кое-где висели портреты, изображавшие предков со стороны обоих родителей. Все они были чистокровными волшебниками, богатыми и влиятельными людьми из высшего света, куда доступ был открыт лишь немногим.
— Какая скукотища — быть аристократом... — произнёс Тео вслух, разглядывая портрет прадеда со стороны матери — сухопарого старикашку в костюме 19 века и бриллиантами в наручных часах. — Ведь вся жизнь расписана наперёд. Хотя меня это не касается. И слава Мерлину.
Но тут его взгляд переметнулся на покосившийся портрет, висящий над пыльным, давно молчащим роялем. Там были изображены его родители — ликующий, но ради приличия напустивший на себя строгий вид отец вёл под руку не менее радостную мать, облачённую в светлое платье. День их свадьбы.
Начало жизни, которая предполагалась быть счастливой.
И была бы, если бы этот псих со своей жаждой мирового господства её не разрушил.
Тео поспешно вышел из гостиной, взлетел на второй этаж и чуть ли не бегом помчался по длинному широкому коридору, заглядывая во все комнаты и неизменно находя каждую из них в том же мрачном и опустошённом состоянии, что и гостиная.
Его собственная спальня была, пожалуй, самым «обитаемым» местом во всём особняке — скорее всего потому, что Тео жил здесь вплоть до вынесенного судом решения. И хоть всё в спальне было даже не тёмно-зелёным, а чёрным, начиная с письменного стола из тикового дерева и заканчивая меховым пледом на кровати, эта комната, по сравнению с остальными, выглядела довольно приветливо.
Но он сомневался, сможет ли в этой комнате хотя бы переночевать. Дело было не в страхе или холоде (дом, разумеется, не отапливался), а в чудовищном дискомфорте, который Тео испытывал, находясь здесь.
Даже если бы особняк ещё принадлежал мне, то я продал бы его. Неуютнее только Запретный лес с его лошадьми.
В памяти пронеслась та ночь, когда они с Грейнджер так неосторожно попались в руки разъярённым кентаврам. Тео помнил всё детально: как следил за Гермионой из-за деревьев, напугав её, а потом разозлив; как она в первый и последний раз назвала его по имени, прося не применять магию против целого табуна; как смело вытаскивала стрелу из его раненой ноги...