Разъезд Тюра-Там
Шрифт:
Весь день народ бродил в поисках интересующих деталей, обследовав и дно кратера, образованного взрывом первой ступени, и его периметр, и окрестности. Кронштейн с нужными цифрами маркировки, через который головка камеры сгорания крепится к раме двигателя, Ковалёв нашёл на гребне кратера, то есть почти у эпицентра взрыва, а интересующая всех головка камеры улетела за километр от этого кронштейна.
Разыскали и фрагменты обшивки, и обрывки кабелей, тех, с чьей помощью можно было сложить цельную картину причины аварии.
Причина аварии, вычисленная по
— Вы кто? — властно спросил генерал.
Ковалёв назвал свое имя.
— Меня не интересует, Иванов вы, Петров или Сидоров. Я спрашиваю, какую должность вы занимаете?
— Инженер-экспериментатор.
Генерал окинул Ковалёва взглядом, похожим на взгляд собаки, у которой из-под носа увели любимую кость.
— А где ваши руководители?
— В Химках, на «фирме», — ответил Ковалёв генералу, нисколько не робея ни перед его мундиром с множественными орденскими планками, ни перед его брюками с широкими красными лампасами, делающими его похожим на задиристого петуха.
Здесь, на полигоне, генералы встречались довольно часто, с некоторыми из них приходилось даже пить спирт, что в некоторой степени девальвировало в сознании Ковалёва звание генерала.
— Чтобы сегодня, к вечеру, было заключение о причинах аварии, — сказал генерал, оглядев Ковалёва с оттенком сомнения во взгляде. — Вы ответственный.
Между тем, пока происходили эти события, у Ковалёва, как и у всякого другого человека, чья мысль непрерывно работает над решением какой-либо задачи, сложился вполне вразумительный текст заключения, осталось его только выложить на бумагу.
Безусловно, это виновато пневмореле, которое через трубку подключено к головке камеры сгорания и призвано выдавать определенные команды при достижении давления 35 атмосфер. После запуска двигателя оно потеряло герметичность, по трубке пошел поток раскаленных газов, которые и прожгли штуцер.
А далее — нарочно не придумаешь. Кабельный ствол от системы управления, проложенный с внутренней стороны по обшивке ракеты, как раз напротив штуцера распадался на множество ответвлений, и именно в этот узел била под давлением в сотню атмосфер струя газов из камеры сгорания.
Такой вывод устраивал всех. Нас, потому что конструкторы получали возможность спокойно осмыслить случившееся и внести в будущем возможные коррективы в расположение форсунок на головке камеры сгорания. Южный машиностроительный завод, потому, что он, нарабатывая задел, изготовил много двигателей и много ракет и переделать их невозможно. Но их специалисты получали достаточно времени на разработку приборов для неразрушающих методов контроля качества сварки.
Такой вывод устраивал и самого генерала Смирнова, который сильно рисковал бы своей должностью, если бы решился своей неограниченной властью приостановить испытаний ракеты нового поколения.
В конце концов, все знали,
Заключение, дружно подписанное представителями «фирм», я положил вечером на стол генерала Смирнова. Прочитав его, генерал связался по ВЧ с руководством «фирмы» и порекомендовал лишить Ковалёва премии за текущий месяц. Что и было сделано. Только лишь для того, чтобы в следующем месяце выплатить Ковалёву премию в двойном размере.
В соответствии с программой лётных испытаний, с наземного старта осталось запустить только одну ракету Р-36, и если этот пуск будет удачным, следующие ракеты будут стартовать из шахты.
Дороги на 32-ю и 43-ю площадки расходятся под острым углом, на биссектрисе которого уже построена новая шахта.
А пока ракета, поступившая для наземного старта, уложена на платформу-установщик. В сопла двигателей первой и второй ступеней установлены специальные заглушки, через штуцеры во внутренние полости двигателей закачана воздушно-гелиевая смесь.
Испытатели проверяют герметичность стыков. Гелиевый течеискатель ноюще, но однотонно, свистит, подтверждая герметичность очередного стыка. Валентин Романов уже стал выбираться из двигательного отсека первой ступени, как вдруг течеискатель резко взвыл. Валентин поводил им ещё в зоне утечки гелия, и к своему изумлению обнаружил негерметичность по валу турбонасосного агрегата. Такой дефект встретился впервые за всю историю лётных испытаний ракет.
Решения демонтировать двигатель и заменить его другим (или снять с этого двигателя турбонасосный агрегат и заменить его другим) были отвергнуты сразу. Такую работу провести в МИКе невозможно из-за очень высокой трудоёмкости, отсутствия оснастки и специалистов, освидетельствованных для проведения этой работы. Проще вернуть ракету на завод и дождаться следующую.
Мгновенно вся цепочка поставки ракет на полигон остановилась там, где её застала весть о негерметичности. В Днепропетровске остановилась сборка, на неизвестной станции загнали в тупик багажные вагоны со следующей ракетой, на полигоне в опустевшем монтажно-испытательном корпусе сиротливо замерла несостыкованная ракета. Все ждали, какое решение предложит конструкторское бюро Валентина Петровича Глушко.
Было понятно, что это не конструкторский, а производственный дефект, и представителей Химкинского КБ это в какой-то мере утешало. Но прошел день, другой, неделя, вторая, а решения не было.
Разъехаться по домам нельзя, только уедешь, а тут и подоспеют технические рекомендации.
Все устали от безделья — надоело ездить на «десятку», чтоб искупаться в Сыр-Дарье или в очередной раз посмотреть «Чапаева». Надоело просыпаться и, сходив в столовую, валяться до обеда, а после обеда — до ужина. Надоело всё. К тому же, спирт, выписанный ранее для подготовки замершей в МИКе ракеты, закончился. А прибытие новых ракет, на работы с которыми можно было бы выписать спирт, приостановлено.