Разные годы
Шрифт:
Инженеры в сотый раз исследовали все «обстоятельства дела». Во-первых, как быть с грунтом? Да, это плывунная толща, которая обладает свойством — весьма похвальным, скажем для человека, но отнюдь не для породы, где сооружается высотный дом — легкой подвижностью… Можно, конечно, искусственно понизить уровень грунтовых вод. Нет, это операция сложная и длительная. Можно «лечить» грунт, то есть, выражаясь языком медицинским, произвести инъекцию особых растворов в породу, подверженную легкой подвижности: в строительной технике известны способы цементации, силикатизации и битумизации; исправить те дефекты земли, которые природа, не подозревавшая о предстоящем сооружении высотного дома, создала за тысячи лет. Все это вполне возможно, но тоже потребует длительного времени. К тому же это дорогая операция. Можно, наконец,
Так, идя осторожно и неторопливо, действуя методом исключения, инженеры приблизились к известной им силе, способной укрепить грунт, — холоду. И как это обычно бывает — точно брошенное слово вызвало сотни самых различных ассоциаций, воспоминаний, аналогий, догадок, утвердительных возгласов. Да, да. Разве мы не знаем, что грунт можно довести до крепости железобетона, если его заморозить. Дорман и Пржедецкий произвели нужные расчеты, и вскоре все убедились, что есть все возможности быстро и хорошо, временно, конечно, заморозить котлован, вести сооружение каркаса и параллельно бетонировать, облицовывать вестибюль. Холод даст те условия, которые гарантируют безопасность, устойчивость, незыблемость грунта. Стало быть, можно и нужно установить мощную замораживающую станцию, которая бы на ближайший год или два заморозила котлован; сжать крепким кольцом мерзлой земли вестибюль.
Да, это смелая и дерзкая операция. Надо помнить, что речь шла о котловане глубиной в двадцать четыре метра, площадью в тысячу двести квадратных метров. Не так-то просто заморозить такой земляной массив. В таком большом масштабе это еще нигде не делалось. Но на стороне инженеров были их твердая убежденность и точные технические расчеты. Инженеры знали, что если заморозить землю до десяти градусов холода по Цельсию — она выдержит любые нагрузки. Именно поэтому они довели температуру замораживающей массы до двадцати семи градусов холода. Пусть будет двойная или даже тройная гарантия. Тут же были созданы контрольные скважины и с помощью специальных термометров дни и ночи вели наблюдения. Да, все предварительные испытания убедили всех, что путь, избранный советскими инженерами, правилен и безупречен со всех точек зрения. Стало быть, можно вести одновременно сооружение и подземного вестибюля, и высотного дома.
Более того, инженеры предложили вести все подземные сооружения открытым способом, что дает возможность использовать самые различные механизмы, даже экскаваторы. Дерзость этих людей как будто не знала границ. Шутка ли — опустить на глубину двадцати четырех метров экскаваторы. Да и место не очень удобное — в самом центре огромного города, вблизи многоэтажных домов, на многолюдной площади, а главное — в условиях «перенаселения» сложных подземных коммуникаций — кабелей, водоводов, канализационных, газовых и телефонных труб, которые не могут быть ни повреждены, ни затронуты. И все-таки инженеры стояли на своем: будем действовать только так — открытым способом. Это избавит от необходимости крепить стены котлована железом и деревом: мороз, холод сделают свое дело. Да, с их идеями еще можно было спорить, но опровергнуть их расчеты никто не мог.
И сразу же был составлен новый график сооружения дома и подземного вестибюля у Красных ворот. Лишний год, который до сих пор так назывался только предположительно, мечтательно, как нечто страстно желаемое, но еще далекое и даже недосягаемое — этот год действительно стал лишним.
Правда, такое остроумное и смелое решение «подземной» проблемы породило новую «наземную» проблему. Инженеры столкнулись с оборотной стороной их дерзкого замысла. Поистине — их мужество и стойкость должны пройти еще одно испытание.
Дело в том, что в процессе замораживания плывунных пород в земле появляется льдистость. А лед, как известно, имеет весьма неприятное для данного случая свойство — он расширяется. Стало быть, замороженный грунт будет, выражаясь языком техническим, выпучиваться, подниматься. Правая сторона высотного дома будет воздвигнута на этой приподнятой от холода земле, а потом, когда надобность
— Как вы говорите? — воскликнул один из консультантов. — С наклоном? Дом в двадцать пять этажей с наклоном?
— Да, да, — ответил Абрамов, — здесь нет ни малейшего риска… Мы с вами хорошо знаем все законы поведения грунтов, пользуясь ими, мы можем точно рассчитать степень выпучивания в момент замораживания и осадку в период оттаивания… Что же вас смущает?
Консультант — назовем его просто профессором — долго молчал, потом тихо сказал:
— Смелые вы люди…
Но все же вновь и вновь собирались ученые и эксперты. Были привлечены самые знающие и главное — самые придирчивые люди. Инженеры держали перед ними строжайший экзамен, готовились они к нему, как в студенческие годы, дни и ночи. В сущности, они оперировали теми знаниями, которые получили от тех же, сидевших перед ними ученых. Инженеры только по-новому, с дерзким мужеством применили эти знания. А сами ученые встретились со своими питомцами как бы только для того, чтобы убедиться, на какую благодатную почву пали их семена. Они уже выросли, поднялись и не боятся ни ветров, ни бурь.
И после длительного и детального изучения новых замыслов и расчетов проект был утвержден: началось одновременное, параллельное сооружение подземного вестибюля и двадцатипятиэтажного дома на краю его, причем дом воздвигался с заранее предусмотренным наклоном.
Пятнадцатого октября тысяча девятьсот сорок девятого года началось замораживание котлована или, вернее — превращение широкой полосы земли — от шести до двенадцати метров — в мощную, незыблемую мерзлую конструкцию глубиной в двадцать семь метров. До этого было уже начато сооружение фундамента высотного корпуса. И как было предусмотрено, этот фундамент начал подниматься под влиянием выпучивания замороженной земли. К пятнадцатому марта 1950 года он, как и полагалось, был поднят на 48,71 миллиметра. Все шло так, как инженеры рассчитали в своем графике. Месяцы волнений и контрольных проверок завершились победой — земля ведет себя именно так, как ей приказали вести себя советские инженеры.
И на краю открытого, скованного холодом гигантского вестибюля начал воздвигаться стальной каркас высотного дома. Этот каркас все больше и больше поднимался над зияющим котлованом, который выдерживал все нагрузки. Мощная замораживающая станция действовала день и ночь, и к двадцатому мая 1950 года земля была доведена до предельной температуры. В первые дни Кулаков и Абрамов приходили к своим помощникам и спрашивали:
— Как ведет себя земля?
— Все в порядке, — отвечали им, — никаких отклонений.
Это значило, что все расчеты верны, что пора перестать волноваться. Впрочем, через час этот диалог повторялся. Люди жили в таком напряжении не день, не два, а почти три года. Это был путь трудный, но они сами его избрали. Они знали, что легких побед в жизни не бывает. Особенно — в строительной жизни.
Через год — первого сентября 1950 года — как и предполагалось по графику, подземный вестибюль был забетонирован, перекрыт, начал выполнять функции, определенные ему авторами проекта — служить фундаментом правого крыла высотного дома. А гигантский центральный корпус в двадцать пять этажей уже был смонтирован, выложен кирпичом и облицован белым камнем. И все эти десятки тысяч тонн стали, кирпича, камня собирались с таким расчетом, чтобы все сооружение было с наклоном: внизу, у фундамента этот наклон был равен шестидесяти пяти миллиметрам, а вверху он уже достигал двухсот пятидесяти миллиметров. Именно на такой крен инженеры и рассчитывали.