Разрушенная
Шрифт:
Маленькая ладошка хватает меня за руку.
— Мисс, посмотрите на мой рисунок! — говорит мальчик, тянет к столу, и я восхищаюсь разноцветными пятнами и кляксами.
Посреди суматохи одиноко сидит девочка; она не участвует в процессе.
— Привет, — говорю я. Она не отвечает.
Мальчик смотрит вверх. На меня.
— Это Бекки. Ей грустно.
— Ага, понятно. Я тоже иногда грущу, — сообщаю я. — Но когда мне грустно, люблю порисовать. — Никогда еще я не говорила так искренне. Опускаюсь на колени между мальчиком и девочкой
— А ты почему грустишь? — спрашивает Бекки.
— В основном из-за того, что теряю что-нибудь. Например, Себастиана.
— Кто это? — спрашивает мальчик.
— Смотри. — Не могу припомнить, чтобы раньше рисовала пальцами, всегда предпочитала кисть, но довольно узнаваемое изображение кота вскоре ложится на бумагу.
Бекки очень внимательно смотрит на рисунок.
— Ты потеряла своего кота? — Она кивает сама себе. — Ладно. Я тоже кое-что нарисую. — Девочка смешивает разные краски и сосредотачивается на задаче нанести как можно больше приготовленной смеси на себя и на бумагу. Я поднимаю глаза, и учительница ИЗО показывает мне большой палец. Другие дети приносят мне свои рисунки, я их рассматриваю, а они просят показать, как изобразить кота. И уже очень скоро все это начинает казаться занятным. Может, стану учителем рисования?
Если бы только Стелла не имела к этому отношения.
На время обеденного перерыва остаюсь и помогаю навести порядок в кабинете. Учительница развешивает рисунки по стенам, моего кота помещает рядом с работой Бекки, на которой изображено нечто, похожее и на инопланетного монстра из фильма «Чужой», и на фонарный столб. Но я совершенно уверена, что это человек — может быть, ее папа?
— Это ее отец, — подтверждает учительница. — Пропал в прошлом месяце.
Я потрясенно смотрю на нее:
— Что случилось?
Наступает пауза.
— Ты молодец, что смогла вовлечь Бекки в работу. Спасибо, — говорит она, не отвечая на мой вопрос. Все понимают, что это значит, хотя нельзя говорить вслух.
Лордеры.
Звучит последний звонок. Удивительно, день прошел так быстро. В каждом классе полдня в неделю отводится на занятия искусством, и после обеда пятый класс рисовал углем. Шагая назад к центру Кезика, я смотрю на белоснежные вершины гор. Если не удастся попасть в национальные парки, может, этот вариант будет не так уж плох. Потом я встряхиваюсь. Нелепо даже думать о том, чтобы стать учителем: не говоря о моих поддельных документах, я даже старшей школы не закончила. И еще эти манипуляции Стеллы…
Сейчас надо бы сесть на автобус и вернуться домой, но чувство досады внутри говорит: нет.
Мэдисон. Она меня поймет. Направляюсь к ее кафе. Подожду там, пока она освободится; потом вместе сядем на обратный автобус.
Подхожу к кафе, тяну за ручку — безрезультатно. Закрыто? Странно. Замечаю, что свет внутри не горит. На двери висит табличка «Закрыто», хотя я точно помню, что
Мне становится не по себе. Обхожу здание вокруг, к задней двери кафе, стучу.
Никто не отвечает, но изнутри, кажется, доносятся звуки. Стучу еще раз — ничего. Уже собиралась уходить, но напоследок тяну дверь на себя. Ручка поворачивается. Не заперто.
Приоткрываю дверь и заглядываю:
— Эй! Это Райли. Мэдисон здесь?
Кора сидит спиной ко мне за разделочным столом. Не оборачивается, не откликается. Не зная, что предпринять, секунду выжидаю, потом распахиваю дверь, захожу и закрываю ее. Освещение скудное, и я прищуриваю глаза.
— Привет, — говорю и подхожу к ней. Плечи у Коры трясутся. Плачет? Сердце мое сжимается от страха. — Что такое? Что произошло?
Она смотрит на меня снизу-вверх и качает головой.
— Что она могла натворить? — шепчет Кора.
Мэдисон? Во мне нарастает паника. Опять?
Нет, только не это.
— Что случилось? Расскажи! — требую я.
— Она помогала печь пирожки на завтра, стояла вон там, нос запачкан мукой, и рассказывала про парня, который ей нравится. А они просто вошли и схватили ее. Протащили по кафе мимо посетителей, а все просто сидели, уставившись в тарелки, которые она им только что принесла. Ее увезли. — Кора падает лицом в ладони.
— Лордеры? — прошептала я.
Она кивнула.
Нет. НЕТ. Этого не могло случиться, не могло. И не здесь. Чувствую, что ноги мои засасывает зыбучий песок, он увлекает меня вниз, в другой кошмар.
— Что она могла натворить? — спрашивает Кора.
Качаю головой. Ничего, чтобы заслужить такое. Я моргаю, но слез нет, только пустота внутри; я знаю наверняка, кто несет ответственность за происшедшее: Астрид Коннор. Моя бабушка. Это ее работа. Или даже Стеллы? В животе ворочается холодный ком. Я заставлю ее кое-что сделать. Заставлю исправить это.
Остаюсь, чтобы приготовить чай, успокоиться после перенесенного потрясения и привести в порядок мысли. Кора рассказывает, что после ухода лордеров выгнала посетителей. На столах в зале еще видны тарелки с недоеденными обедами. Соскребаю объедки в помойные баки, составляю посуду в мойку, убираю продукты в холодильник.
Уже возле двери задерживаюсь и поворачиваюсь к Коре:
— Мне пора. С тобой все будет в порядке?
Она пожимает плечами:
— К утру приду в себя. Спасибо за помощь.
Иду к автобусу, ее слова эхом звучат в голове. Кора не стала бы меня благодарить, знай она, кто моя бабушка.
Подхожу к остановке. Автобус ждет, и я поднимаюсь в салон. Вижу Финли. Меня пронзает боль, когда я понимаю, что должна все рассказать ему. Автобус трогается, и я направляюсь к тому месту, где он сидит.
— Финли? — Он поднимает взгляд. Лицо белое, глаза мертвые. Он знает. Кто-то из посетителей кафе или знакомых на улице, должно быть, рассказал ему, что случилось с Мэдисон.