Разрушительная ложь
Шрифт:
Я улыбнулся.
Если бы он только знал.
– Следите за языком, мистер Кенслер. Серьезно. Бабушка не научила тебя манерам?
Я выбрал один из ножей. У меня была к ним слабость.
Смертоносные, точные, универсальные. Все, что мне нравилось в оружии.
– Знаешь ли, в чем дело, – я прижал кончик ножа к его груди. – Я не люблю пачкать руки. Кровь не сочетается ни с какой моей одеждой. Но иногда… – я провел ножом по его телу. Кровь хлынула и зазмеилась
Я замер у мягкой плоти живота, а потом вонзил лезвие с такой силой, что он бы рухнул, если бы его не повесили.
Из его горла вырвался нечеловеческий крик, за которым последовал еще один, когда я выдернул нож.
– Понимаешь ли, Джулиан. – Я продолжал как ни в чем не бывало. – Она никогда не станет твоей. Она всегда была моей. И твоя главная ошибка… Я бросил окровавленный нож на стол и взялся за мясной тесак. – Причинять боль тому, кто принадлежит мне.
Я не называл имени Стеллы. Оно не должно звучать в месте, где царят боль и смерть, но мы оба знали, о ком я говорю.
Пятна крови. Ушибы на коже. Испуганные глаза.
Мой пульс ускорился от воспоминаний.
Обычно я сохранял во время подобных сессий самоконтроль. Работал над объектом спокойно и невозмутимо и даже бывал разговорчив.
Но всякий раз, когда я представлял ее затравленный взгляд или багрово-черные пятна на ее великолепной коже, в легкие проникало что-то темное и ледяное.
Ярость и первобытная потребность разорвать на части любого, кто даже просто подумает причинить ей боль.
Если бы я опоздал хоть на минуту, она бы умерла. Ее свет бы погас, и все.
Ярость свернулась в клубок и вырвалась наружу через острое лезвие тесака, который пронзил плоть и кости. Воздух расколол животный вой агонии.
– Видишь? – Моя грудь вздымалась от приложенных сил, когда правая рука Джулиана с глухим стуком шлепнулась на пол. – Трудно будет снова писать. Или печатать.
Этого оказалось достаточно, чтобы его сопротивление растаяло, как мороженое на горячем бетоне. Какое разочарование.
Ломать гораздо приятнее, когда сгибаются не так быстро.
– Пожалуйста, – выдохнул Джулиан. По его щекам и подбородку стекали слезы. – Мне жаль. Я…
– Что бы ты сделал, если бы не появился я? Изнасиловал ее? Убил?
– Нет, – пробормотал он. И задрожал, когда я снова поменял нож. – Я… я не хотел причинять ей боль. Я…
Слишком поздно.
Образ Стеллы, зажатой под ним, плачущей и окровавленной, пронесся в голове.
Я проткнул ему грудь, проигнорировав крики.
Сам факт того, что он прикасался к ней и причинил хоть секунду боли…
Когда я была в хижине и думала, что вот-вот умру…
Думала,
Умру…
Мое зрение затуманилось.
Зарычав, я со злобой вырезал кусок плоти ее преследователя.
Очередной вой сотряс лампочку, освещающую пространство.
Я не часто баловался подобными сессиями. Люди, перешедшие мне дорогу, должны были совершить достаточно тяжкие грехи, чтобы заслужить подобное обращение, и, как я уже сказал, мне не нравилось пачкать одежду кровью.
Но причинить боль Стелле? В моем мире не было преступления страшнее.
Крики и мольбы Джулиана потонули в волне моего гнева. Мой мир сжался до металла, крови и агонии. Треск костей, влажный звук рвущейся плоти, самые сокровенные части тела человека высыпаются из выпотрошенного туловища, словно набивка старой куклы.
Я мог работать над Джулианом целый день. Двадцать четыре часа – ничто по сравнению с месяцами ада, через которые он заставил пройти Стеллу.
Возможно, я бы так и сделал, если бы не вернулся к столу, чтобы поменять затупившийся нож, и не увидел ожидающее меня сообщение.
Я оставил рядом с ножами свой телефон. Сообщение на экране стало до смешного неуместным, раздражающим напоминанием, что за этими стенами существует жизнь.
Стелла: Возвращайся ко мне домой.
Мое дыхание замедлилось.
Я промок от пота и перепачкался кровью. Моя обычная сдержанность отключилась из-за боли Стеллы, но ее слова вернули меня на землю.
Утренний образ Стеллы, мягкий понимающий взгляд зеленых глаз, затмил собой склад.
Не отдавай ему ни кусочка своей души.
Я думал, у меня не осталось ничего, но я ошибался. Один кусочек остался, и он принадлежал ей.
Багровый туман в глазах постепенно растаял.
Я уронил нож и уставился на сломленного человека, почти без сознания висящего на стене.
Желание заставить его страдать еще не исчезло, свернувшись в животе злобной змеей.
Но желание вернуться к Стелле было сильнее.
Возвращайся ко мне домой.
– Тебе повезло, – сказал я.
И поднял пистолет.
Прозвучало три точных выстрела, и преследователь Стеллы превратился в безжизненную, окровавленную груду плоти.
Ради нее я подарил ему величайшее милосердие, на которое был способен: быструю смерть.
Я вышел из подвала, а Стил и Мейсон отправились убирать беспорядок.
Пытки их не смущали; они чувствовали себя на складских сессиях даже комфортнее, чем я.
В отличие от Кейджа, у них не было никаких амбиций, кроме успешного исполнения уже полученных ролей. Именно поэтому я выбрал их для задержания Джулиана.