Разрушительница Тьмы

Мидоуз Джоди

– Какое горе. – Барли швырнул стопку газет на один из верстаков. Для своей коллекции, объяснил он, пока молодые люди шагали по двору в сопровождении стражников.

– Никогда не слышал более трагической новости, – язвительно согласился Беар. – Но разве это удивительно? Говорят, она всегда была… не в себе.

Ханна сжала кулаки.

– Не очень-то любезно с вашей стороны. – Мэй обошла комнату, отпирая шкафы и вытаскивая оттуда инструменты, бумаги и части устройства. – Для любого человека было бы трагедией попасть в место зла, хотя

для нас это наилучший выход. Представьте, если бы она вышла замуж за принца и их армии объединились. Об этом даже не хочется думать.

– Союз Эмбрии и Кабервилла возник после слухов об устройстве. – Ханна повесила свой мешок на крючок у двери. Прошлым вечером его положили ей на кровать: внутри были запасная бежевая униформа, мыло и тому подобные вещи.

– Значит, ты им сочувствуешь? – Барли прищурился. – Считаешь, что они были правы, заключив союз?

– Я думаю, что ни одно королевство прежде не использовало зло в качестве оружия. По крайней мере, за тысячу лет. Не стоит удивляться, что остальной Салвейшен попытается помешать созданию устройства. – Ханна подошла к окну и посмотрела на двор. Было уже светло, только что наступил рассвет, но звёзды в окнах ярко светились. – Наверняка все задавались вопросом, оправдывает ли цель средства. Я-то уж точно задавала себе этот вопрос.

В комнате стало тихо.

Мэй смотрела на свои руки, наморщив брови.

– Ни Кабервилл, ни Эмбрия не ценят права людей так, как мы – скромность, образование, еду для всех. Ни один из их правителей не мог сравниться с королями и королевами Ивасленда на протяжении целых поколений до или после Красного Рассвета. Во время войны никто не наградит вас за правильный поступок. Я понимаю, почему король Болдрик и королева Абигайл решили действовать, не дожидаясь, когда станет слишком поздно.

Беар согласно кивнул.

– Они ненавидят нас больше всего на свете. Они лучше объединятся, чем позволят нам процветать.

Он был не прав. Разве Ханна только что этого не сказала? Фортуины и Хайкрауны предпочтут объединиться, нежели позволят Ивасленду нарушить соглашение Винтерфаст. Но она не могла произнести этого вслух.

– Понимаю. – Ханна отвернулась от окна. – Значит, вы хотите немного запачкать руки, чтобы остановить того, кто залез в самую грязь?

– Иногда это приходится делать, – ответила Мэй.

Ханне хотелось поразмыслить над её словами – разве она не поступала так же? – но если Абигайл заметит, что после исчезновения Ханны учёные не станут торопиться закончить устройство…

Это означало, что Ханне надо быстро с этим покончить и выбраться отсюда. Иначе Абигайл решит, что она не в столь отчаянном положении, чтобы позволить уроженке Эмбрии работать над устройством, пока их не раздавили объединённые королевства.

– Да, порой приходится немного запачкать руки, – пробормотала Ханна. – Только так мы сможем остановить того, кто по уши в грязи.

– Да, – ответил Беар. – Именно об этом мы и говорили.

– Нет, – возразила

Ханна. – Думаю, именно так мы и удержим зло внутри.

– Швырнув его в грязь? – нахмурился Барли.

Ханна раздражённо фыркнула.

– Как добиться устойчивости к яду? Надо принимать крошечные дозы, с которыми справится ваше тело. Вы приучаете тело к яду, и когда вам дадут смертельную дозу, у вас появится шанс выжить.

Лицо Мэй озарилось пониманием, а Беар нахмурился.

– Какая странная метафора. Ты могла привести в пример муку, которой посыпают стол, чтобы тесто не прилипало, или использование компоста для удобрения полей, но ты выбрала именно яд. С тобой явно что-то не так.

Ногти Ханны впились в ладони. С ней действительно было что-то не так.

Они могли говорить о принцессе всё что угодно, но именно она вот-вот разорвёт их королевство на части. Оставалось лишь предоставить ответы на вопросы, которых они пока не смогли найти.

– Возможно, есть способ смешать материал сосуда и зло. Смешение может заставить зло вести себя так, словно металл и есть оболочка.

– Думаешь, тебе удастся одурачить зло? – прищурился Барли. – Как если бы оно было живым?

Ханна отмахнулась.

– Я имею в виду так, как стороны магнита отталкивают друг друга или как само зло сливается воедино, подобно ртути. Всё дело в свойствах вещества.

– Ты права, – сказала Мэй. – Значит, нам лишь остаётся выяснить, какой материал смешивается со злом.

– Какие материалы вы уже использовали? – Правильным ответом был титан, но Ханна не могла сразу же об этом сказать. Она должна была подвести учёных к разгадке.

Они принялись показывать ей сожжённые сосуды, описывая свойства, оказавшиеся более или менее полезными для удержания зла.

– Титан заржавел меньше других. – Мэй подняла сосуд, некоторые участки которого по-прежнему ярко блестели, хотя его большая часть почернела. Когда она его повернула, Ханна заметила дыру, словно образовавшуюся под давлением.

– Похоже, титан – лучший вариант, – сказала Ханна. – Когда мы сможем провести эксперимент?

Вскоре учёные уже что-то энергично записывали в своих блокнотах: их карандаши скрипели, и они делали вычисления так быстро, что Ханна не могла за ними уследить.

– Необходимо забрать зло во время процесса восстановления, – пробормотал Беар, продолжая энергично писать.

– Но нужно сделать сбор рядом с местом зла, чтобы иметь к нему доступ. На это уйдёт время… – Барли перелистал страницы блокнота. – Можно использовать вечногорящий лес вблизи Буна. Если принять все меры предосторожности, нам удастся использовать зло для создания сплава.

– Сколько зла будем использовать? – спросила Мэй. – Если слишком много, есть риск очередного взрыва. – Она указала на шкаф с испорченными сосудами.

Ханна сделала вид, что задумалась, хотя прекрасно помнила, что сказал ей демон голосом, похожим на хруст раздавленных насекомых.