Разведчик. Медаль для разведчика. «За отвагу»
Шрифт:
Двое полицейских досматривали крестьянские подводы, документы. Ещё двое немцев стояли у шлагбаума. Игоря никто не остановил.
Отойдя немного, свернул с дороги. По ней шли грузовики, мотоциклы, поднимали пыль, аж чихать хотелось. А в роще воздух чистый, птички поют. Выбрал место укромное, в ложбинке, прилёг. Со стороны не видно, что в роще кто-то есть. Так и пролежал до сумерек. Как стемнело, направился к полю. Теперь остаётся только ждать.
Время тянулось медленно. Из-за туч вышла луна, подул ветерок. Как бы дождя не было.
Самолёт вынырнул из темноты
— Голодная?
Женский голос в ответ.
— Я то сытая. Быстрее садись!
Игорь забрался в кабину, сел на сидение, начал нащупывать привязные ремни. Кабина открытая, Игорь побаивался, что на крутом вираже без привязных ремней вывалится из кабины. А самолётик уже на взлёт пошёл. Ох и рисковая лётчица, не видно ничего впереди. И фару посадочную включить нельзя. Самолёт уже в воздухе разворот делать начал. Игорь замок на ремнях застегнуть успел, руками за борта кабины схватился. Самолёт высоту набрал. Стало сильно болтать. То вниз, как на американских горках, то вверх, то с крыла на крыло. Игорь на часы посмотрел.
Сюда, к Лоеву около часа летели, сейчас ветер встречный, путь больше времени займёт. Но уже чувство опасности, напряжения отпустило. Ещё немного и он на своей земле. За борт поглядывал, только не видно ничего, темно. Даже Сож не отблёскивает, луна за тучами скрылась.
Самолёт ниже опустился, сверху дождевые облака нависают. Лётчица в переговорную трубу что-то крикнула, Игорь не расслышал.
И вдруг мимо самолёта, но в опасной близости пронеслась очередь трассирующих снарядов, а потом ещё и ещё. Лётчица стала самолёт змейкой вести. Недалеко, прямо по курсу, разорвался зенитный снаряд. Запахло взрывчаткой. Мотор чихнул и стих.
У Игоря в душе паника. Если в разведке у него опыт был, то сейчас спасение его в умелых действиях лётчицы. Сможет ли она найти и посадить в темноте самолёт с неработающим мотором? Неизвестно, что под самолётом — поле, лес, овраг?
Свистел ветер в расчалках, неподвижно впереди, за капотом, торчал воздушный винт. Парашюта у него нет, шансов на спасение немного. Неприятно, когда твоя жизнь целиком в руках другого человека, да ещё женщины. Поговорка про женщин на корабле стала сбываться трагическим образом. Уже начал подумывать — не вскрыть ли пакет? Если самолёт разобьётся, он не должен попасть в руки врага, иначе немцы по снимкам поймут, откуда утечка информации, вычислят агента. О себе даже мыслей не было, все разведчики в какой-то мере фаталисты. Когда ежедневно сталкиваешься с опасностью, к риску, возможности погибнуть привыкаешь.
Сколько осталось до земли? Чья внизу территория? Внизу, в опасной близости стали мелькать тени, потом сильный удар колёсами о землю. Самолётик
Встал на неё, услышав хруст стекла, выбрался из кабины, повис на руках. Ногами нащупал крыло, опёрся о него левой ногой. То, что жив остался — уже везение. Что с лётчицей?
Игорь опустился ниже, к кабине пилота, что сделать было не просто. Самолёт скапотировал колёсами в воронку, стоял почти вертикально, задрав хвост. Игорь потряс за руку лётчицу. Никакой реакции. Жива ли? Дыхания не слышно. Надо вытащить её, может жива, потеряла сознание. Попробовал нащупать замок привязных ремней. Обнаружил, а открыть не может. Вытащил из кармана перочинный нож, лезвием перерезал ремни. Маловат клинок, финка была бы сподручнее. Но на немецкой форме она смотрелась бы нелепо.
Лётчица, освобождённая от ремней, безвольно упала на приборную панель. Быстрей действовать надо, быстрей! Правой рукой держался за борт, левой ухватился за руку лётчицы. Вытянул до половины тело из кабины. Потом соскользнул по крылу на землю, стащил лётчицу. Лёгкая, полсотни кило, не больше. Был бы здоровенный мужик на центнер веса, пришлось бы помучиться. Не мешкая, подхватил тело, отнёс подальше. Из бензобака или повреждённого трубопровода вытекал бензин. Запах сильный и под ногами жижа. Малейшая искра и будет факел. Хотел было вернуться, подобрать ранец, да передумал. Ничего ценного нет в нём. Пощупал пакет в кармане, цел, не потерялся. Значит ещё есть шанс доставить его к своим. Теперь важно определиться — где он? Лётчица застонала. Уже хорошо, живая. Игорь наклонился.
— Где болит?
Ответа не получил. Но стонет — уже хорошо, жива. Недалеко взлетела осветительная ракета. Игорь оторопел. Немцы пускают ракеты на своей передовой, а у наших такой привычки нет, впрочем — как и ракет на парашютиках. Потом послышался звук пулемётной очереди. В немецком тылу они упали, в непосредственной близости от траншей? тогда почему немцы не бегут к самолёту? Подумалось — самолёт без опознавательных огней, мотор не работал, пожара на борту не было. Похоже — падение самолёта осталось немцами незамеченным.
Лётчица снова застонала. Игорь наклонился.
— Жива?
А сам руки-ноги ощупал, потом туловище. Ранений нет, липкой влажности крови не чувствуется. Но при такой жёсткой посадке могла случиться неприятность другая — переломы позвоночника, к примеру. Лётчица что-то прошептала. Игорь ухом почти к губам лётчицы приник.
— Повтори, я не понял.
— Мы у своих?
Услышал он вопрос.
— Не знаю.
— Я тянула, как могла. Голова сильно болит.
— Всё помнишь, что было?