Разведёнка

Кариди Екатерина Руслановна

Видимо он ждал иной реакции, потому что тон Белого сменился, загорелся злостью взгляд, появились рычащие нотки.

– И я знаю кто это был. Крис-ти-на.

Она по-прежнему молчала.

– Ай-ай-ай, - цыкнул он, видимо узрел что-то в ее лице и удовлетворенно откинулся.
– Нехорошо воровать. За это надо отвечать.

Кристина не шевельнулась, застыла изваянием, но изнутри будто лавой плеснуло.

Он будет предъявлять ей за такую мелочь? Нет, серьезно?! Серьезно, бл***?! Ей когда-то нравился этот мужчина???

Она

расслабилась в кресле, чуть сильнее сжимая подлокотники, медленно выдохнула и кивнула, нацепив на лицо зеркальную улыбку:

– Я верну вам деньги.

А вот сейчас обоим пришла на память одна и та же ассоциация. Потому что она уже возвращала ему деньги однажды. Белый аж в лице изменился и побелел от ярости.

– Мы выплатим вам любую компенсацию, господин Медведев, - проговорила Кристина.

***

Он проигрывал этот словесный поединок. Чернявой сучке каким-то образом удавалось взять верх. Нам НИМ верх?!

Своими словами она как бы отсекала его от себя. Она напомнила ему, что за ней стоит семья. Но сейчас в его глазах женщина, сидевшая против него в кресле, казалась значительней, чем весь клан Надеиных и армянская диаспора.

Женщина переложила ногу на ногу, на мгновение дав ему не увидеть, а только предположить, что там, в таинственной тени между ее ног может скрываться, и ему нахрен снесло башку.

Стряхнуть наваждение! С Белым не играют.

– Деньги?
– язвительно процедил Паша.
– Нет, мне нужна компенсация.

– Назначьте компенсацию, - проговорила она устало.
– И давайте закончим, мне домой пора.

Закончим? ЕМУ - как холую какому-то? Все вдруг встало на свои места.

Взметнулась чистая, незамутненная злость, от которой может разорваться грудь. Что он тут рассусоливает? Она, что не понимает, для чего она здесь? Строит из себя целку, не догадывается?

Ну так Белый ей расскажет.

– Закончим?
– дробно рассмеялся он.
– Я еще и не начинал, Крис-ти-на.

Сложил руки перед собой и спросил просто наугад:

– А дома у тебя знают, чем ты занимаешься?

И вдруг понял, что попал. Страх. Он наконец-то увидел в ее взгляде ЭТО.

Его мгновенно подбросило и вынесло из-за стола. Все, что приходилось задавливать в себе, выплеснулось вмиг при виде того, как страх в ее глазах начинает смешиваться с поволокой желания. Да, бл****!!! Да, бл****!!! Да!!!

Несколько шагов до кресла. Как он оказался рядом, как смял, отбросил ее руки, забираясь под юбку, сдергивая колготки. Едва касаясь, оглаживал колени, лез жадно дальше. Добираясь туда, где уже было влажно. Жарко!

Пусть она отпихивает его, другой рукой стянуть с нее верх, выпустить на волю большие груди. Да! Большие, низко подвешенные, правильные. Даааа, пусть стонет, пусть глаза закатываются!

На большее просто не хватит мыслей. Потому что его самого унесет нах***.

Не

вспомнить потом, как оказался с ней вместе на диване, что стоял у стены. Один рев крови в ушах. Один бешеный рваный ритм, толчки, от которых мир вокруг взрывается, летит вразнос ко всем чертям.

***

Потом трудно сразу отдышаться. Прийти в себя. Слишком много эмоций. Ему было трудно с этим справиться.

Потянулся рукой, убрать прядку с ее лица. Она дернулась, словно он ее ударил. Резко отодвинулась, встала, собрала с пола свою одежду и стала быстро одеваться.

Это рушило. Ломало что-то.

Паша сел, опираясь на спинку. Смотрел на нее, приложив ко рту кулак. Слишком быстро, холодно. Не так...

Наконец женщина была одета. Повернулась к нему, сухо бросила:

– Надеюсь, мы в расчете?
– и пошла к дверям.

– Не хочешь добавки? Крис-ти-на, - расхохотался вслед, дробно издевательски.

– Пошшшел ты!
– прошипела она и быстро скрылась.

Гвоздем по стеклу, бл***!

глава 34

Она чуть ли не бегом из кабинета выбежала. Никто не задерживал, но Кристина боялась, что не отпустит, передумает. Забилась с лифт, а внутри все трясется, сердце лопается, звенит в ушах.

– Твою мать!
– прошипела беззвучно, ударила в стенку.
– Твою мать! Твою мать!

Но расслабляться нельзя, надо уносить отсюда ноги! Пока Белый урод не решил, что ему мало компенсации. Только когда выбралась из здания и пронеслась, не чуя ног, несколько кварталов, смогла остановиться и перевести дыхание.

А вокруг никого. Никого, просто люди, своими делами занятые. Слава Богу.

Отошла пошатываясь за угол, там нечто вроде скверика, благоустройство перед каким-то офисным зданием. Присела на скамеечку. И тут ее накрыло.

Закрыла рот рукой, чтобы не кричать в голос, и плакала. Раскачивалась на месте - и плакала. Но недолго. Сидеть там было холодно, да и не имела она права раскисать. Домой срочно ехать надо, она и так опоздала.

Прошло, наверное, меньше минуты. Кристина вытерла слезы, вытащила зеркальце, глянула себя. В ярком свете фонарей было хорошо вино, что выглядит она неважно. Угрюмая, растрепанная, нос красный.

Но делать нечего, вызвала такси, и пока ехала, тупо смотрела в окно. И ничего не видела. Надо еще придумать, что говорить, а в голову ничего, как назло, не лезло. В конце концов, махнула на все рукой.

***

Дома, конечно...

Мама как открыла дверь, сразу в лоб:

– Ты где? Я тебе целый вечер звоню?
– а потом нахмурилась и уже другим тоном: - Дочь, что с тобой? На тебе лица нет.

Оглядела ее с головы да ног, пока Кристина туфли и куртку скидывала. Глаза расширились: