Развод в 45. От любви до ненависти
Шрифт:
«Это еще что, ребятки, - пишет Антон.
– Каринка-то наша с отчимом трахается. Прикиньте, какая больная на голову? У нее на празднике вся семья тусила, а она пошла наверх шлифовать перец старикашки...»
Не выдерживаю и начинаю плакать.
У преподавателей я на хорошем счету, постоянно отстаиваю честь учреждения, участвую в конкурсах. Когда до них дойдет – случится скандал.
Как ни крути, но смешивать личное и учебу я никак не планировала.
Набираю папу. Пусть он зол, бесится, но другого выхода нет.
–
– Это Карина. Папуля, пожалуйста, разреши, я у тебя остановлюсь? Мама выгнала из дома, мне совершенно некуда идти.
– Чем ты раньше соображала? Раздвинутой рогаткой? Плевать! Решай свои проблемы с Костиком, которого всю жизнь нахваливала. Ишь, вспомнила о полунищем отце, когда прижало. Повторяю, не звони!
– бросает трубку.
Тишина.
Смотрю на экран потухшего телефона. Ни одного человека, которому я была бы нужна. Ни одного места, куда можно прийти. Только грязь, которую сама же развела, и теперь она безжалостно поглощает.
Хочется исчезнуть...
Глава 25. Карина
После изматывающей нервотрёпки, устроенной матерью и Костей, решаю позвонить бабушке. Лукерия, конечно, души не чает в Тае, но не может же она бросить родную внучку в беде.
Гудки тянутся мучительно долго, и на удивление, трубку она не берёт. Я жду, будто от этого что-то изменится, но в ответ — только холодная тишина. Чёрт. Проверяю соединение, набираю снова. Бесполезно. В какой-то момент осознаю, что старуха, скорее всего, просто занесла меня в чёрный список.
Желваки ходят ходуном, пальцы сжимают телефон с такой силой, что белеют костяшки.
Настроение окончательно летит в тартарары.
Ну и ладно. Значит, будем по-плохому.
Так просто я не сдамся.
Вызываю такси и отправляюсь к себе в квартиру. Если они думали, что я покорюсь их воле — плохо меня знают.
Связываться со службой вскрытия замков — слишком долго и муторно, а времени у меня нет.
Спускаюсь на третий этаж к алкашу Ромке.
– Дверь захлопнулась, поможешь вскрыть? Ты же сидел за кражи, опыт есть, - произношу без церемоний, глядя в мутные глаза соседа.
Он усмехается, обнажая ряд неровных, желтоватых зубов.
– Пятихатку давай, и я в деле, - почесывает щетинистую щёку.
Достаю из кармана смятые купюры.
– А ты, смотри-ка, шустренькая, - мерзко хохочет.
Поднявшись, Роман, кряхтя, извлекает из кармана отмычку, вставляя инструмент в замочную скважину.
Щелчок. Дверь поддаётся, как будто и не была заперта.
– Обращайся, красотка, - подмигивает, жестом приглашая войти.
– Обязательно, - сухо чеканю, не удостоив алкоголика ни взглядом, ни благодарностью.
Мама сама виновата.
Обещала
Неизвестно, когда нагрянет Таисия, а встречаться с ней — последнее, чего мне хочется. В ускоренном темпе достаю чемоданы и начинаю складывать одежду. Ничего лишнего — только самое необходимое. Некоторые украшения можно сдать в ломбард, этого хватит, чтобы снять хотя бы убогую однушку на первое время.
Через час основное собрано.
Останавливаюсь в коридоре, оглядывая квартиру. Когда-то — мой дом. Место, где было тепло, безопасно, где стены впитывали сны и страхи, радости и разочарования.
Теперь же — просто недвижимость, квадратные метры, которые с удовольствием урвёт мстительная мамаша.
Она сделает всё, чтобы лишний раз унизить, вышвырнуть на улицу и убедиться, что не устроилась лучше, чем ей хотелось бы.
Что ж… Умей терять, умей прощаться.
Недолго думая, направляюсь на кухню. Подхожу к мойке, обхватываю рукой кран и начинаю его отвинчивать. Металл поддаётся с натужным скрипом. Вода сразу же хлещет на столешницу, разливается по полу, жадно стекая в щели между плитками.
Перехожу в ванную. Повторяю то же самое с краном в раковине. Затем с душем.
Вот она — справедливость.
Раз мать так жаждет забрать себе это жильё, пусть получит его во всей красе.
Не останавливаясь, направляюсь к шкафу и провожу по дверце ключами из прихожей — с хрустом снимая верхний слой лака.
Следом, приближаюсь к зеркалу в коридоре. Секунду смотрю в собственное отражение, затем первым попавшимся флаконом духов с размаху его разбиваю. Стекло осыпается блестящими осколками.
Возвращаюсь на кухню: скидываю с полки посуду — тарелки и кружки с грохотом разлетаются по полу. Открываю холодильник и выбрасываю из него еду. Бутылка кефира приземляется, растекаясь белой лужицей, вызывая у меня смех.
Хватаю нож и спешу в гостиную: прохожусь по обивке дивана — разрезаю ткань, выпуская наружу набивку. Разрываю дальше, оставляя уродливые рваные дыры.
Делаю глубокий вдох, с диким удовлетворением оглядывая разгромленную квартиру.
Всё. Хватит.
Беру чемоданы, и, не оборачиваясь, выхожу, с силой захлопнув за собой дверь.
Наслаждайся, Тая!
Вернувшись в коттедж, набираю хозяев и продлеваю аренду еще на один день.
Завтра займу поиском жилья, а сегодня — отдыхать.
Костя обещал разобраться с оплатой, поэтому грех не воспользоваться предложением и не остановиться здесь еще на день.
Вымотавшись, принимаю душ, и отправляюсь в постель.
Необходимо выспаться, успокоиться, и выработать план действий.
С самого утра меня трясёт.
Я натягиваю скромный серый свитер, завязываю волосы в хвост, решая не наносить макияж. Ни намёка на яркость, ни малейшего повода обратить на себя внимание.