Развод. Ты разрушил нас

Черничная Даша

Забираю тяжелый букет — тут не меньше ста роз. Расписываюсь и вытаскиваю карточку, на которой размашистым почерком написано:

«Спасибо за прекрасную ночь».

Цветы падают на пол, и я отшатываюсь от них, будто открыла ящик Пандоры со смертельными болезнями. Оседаю на пол. Прячу лицо в коленях.

Потому что, ну… как такое могло со мной случиться?!

Глава 15

Кирилл

Нас ждут ее отец и мачеха.

Два стервятника, которые мило улыбаются в глаза, а за глаза полощут в дерьме. Я бы с удовольствием послал их всех к херам, но это высшее, мать его, общество.

На которое я, в общем-то, клал. Но для моей жены это роскошь. Она воспитана светским обществом и сраными балами и не имеет (по крайней мере, убеждена в этом) права на то, чтобы забить на очередную сходку, остаться дома и объедаться пиццей и мороженым.

Ксюшка стоит у зеркала и подкрашивает губы. На ней черное платье в пол, облегающее аппетитную попку. Облизываюсь, как голодный зверь, подхожу со спины и обхватываю жену за талию.

Разворачиваю к себе. Помада летит в сторону, и я медленно поднимаю платье своей малышки. Вверх, выше и выше по идеальному телу.

Оголяю чулки и краешек черных стрингов, рычу. Поднимаю лицо и тянусь к ней поцелуем.

— Кир! — ахает. — Помада…

— К черту! — размазываю помаду, сжираю ее вместе с пухлыми губами своей жены.

Член в штанах пульсирует, нестерпимо хочется войти в свою в нее. Расстегиваю молнию на брюках, оголяя член, и отодвигаю краешек ее трусиков, размазываю влагу.

Стону ей в губы и глотаю ответный стон.

Вожу головкой по ее складкам, и тут неожиданно Ксюша тормозит меня:

— Родной, возьми презерватив.

— Он не нужен нам, — рычу ей в губы, но Ксюша снова дергает головой. — Ты моя жена, я твой муж. Я хочу тебя без резинки, кожа к коже. Начисто.

— Я не хочу детей! — произносит со злобой.

— Я успею выйти, — просто, блять, последняя попытка.

— Секса не будет, если ты не наденешь презерватив.

— Его и так не будет, Ксюша.

— Почему? — хмурится.

— Потому что у меня упал.

Отхожу от нее и прячу опавший член обратно в штаны. Жена оплетает мою грудь руками и пальчиками пробирается ниже, играется с ширинкой:

— А я подниму его.

Можно, конечно, сделать

это, но все. Забрало упало. Моя женщина не хочет от меня детей. Так сильно, что боится трахаться со своим законным мужем без гондона.

— Нам пора, — отодвигаю ее руку и коротко, скорее официально, целую ладонь.

Ухожу, оставляя растерянную Ксюшу позади себя. Ну а как, блять, иначе? Лучше так, чем вывалить на нее все свои мысли.

Прошло три года с того момента, как она потеряла ребенка.

Три года! Я был с ней рядом каждый день. Выполнял все ее просьбы, все, что угодно. Мы вместе ходили к психологам, много разговаривали.

Почему нельзя проконсультироваться с гинекологом, подобрать нормальное лечение и снова заняться вопросом рождения ребенка?

Блять, ну я же не железный! И не молодею. Мне больше тридцатника, бабла до жопы.

Я, блять, хочу детей.

Натягиваю джинсы и футболку, забираю ненавистную папку и спускаюсь.

Водитель привозит меня к дому, где живет Ксюша. Смотрю на окна ее квартиры. В них горит свет. Значит, она там.

Сажусь на лавочку у подъезда и закуриваю. Дымлю и смотрю в пустоту перед собой.

У меня теперь сплошная пустота. В душе, в сердце — везде, блять. Как же так, Плотников? Ты строил свою жизнь, так долго шел по этому пути, чтобы прийти туда, где ты есть сейчас, а похерил все так быстро, буквально в одночасье.

Пуф! И моя прекрасная жизнь сдулась, как воздушный шарик. Вот она была — и вот ее не стало.

Выкидываю бычок и поднимаюсь к Ксюше на этаж. Специально иду пешком, оттягивая неизбежное как можно дольше. Как будто эти десять минут могут что-то решить и моя жена передумает разводиться.

Перед ее дверью тоже зависаю. Я теперь всегда зависаю, потому что мысли где-то далеко. С ней.

Жму на звонок и жду.

Ксюша открывает дверь и смотрит на меня растерянно.

Она бледная, места себе не находит. Кутается в плед, хотя на дворе лето и нет ни единой причины мерзнуть. Окидывает меня печальным взглядом и отходит назад, пропуская меня в квартиру.

Захожу, закрываю за собой дверь.

— Привет, — выдавливает она из себя.

— Привет, — киваю и протягиваю ей папку. — Я подписал документы.

Ксюша смотрит на них, как на какую-то проказу, замирает. Тянет к ним руку нерешительно. Касается папки, но я не отпускаю ее.

— Ксюш… — проглатываю горечь внутри, — помнишь, как мы встретились? Ты была такой светлой, такой невесомо-нежной, что я думал, сдох и попал в рай.

На ее губах появляется слабая улыбка.

— Ты смотрел на меня так, будто видел восьмое чудо света.

— Ты и была восьмым чудом света. Да что там — самим светом. Была и есть. Ксюш, не уходи, девочка. Не бросай меня.