Развод. Ты разрушил нас
Шрифт:
— Вообще-то, я тебя не спрашивала.
— Вообще-то, так не делается!
Вика резко разворачивается и всплескивает руками:
— Ну давай подождем лет пять-семь, пока ты оплачешь свою семейную жизнь и настрадаешься по мужу-изменщику! — выставляет вперед руку: — Я даже слушать ничего не хочу! Сегодня открытие нового пафосного клуба, и я иду туда с тобой!
Стону в полный голос, но все-таки иду собираться. Чуть не деремся с Викой, которая все-таки заставляет меня надеть короткое платье, усыпанное пайетками.
В клуб нас пускают по пригласительным, которые протягивает Вика. Проходим к бару, заказываем коктейли. Я выпиваю больше чем нужно. Голова кружится, но мне становится так хорошо, я чувствую себя настолько свободно, что выпиваю еще парочку.
Вика пытается остановить меня, но куда там!
Я выплываю на танцпол и под стробоскопами пляшу как в последний раз в жизни. Выделываю такое, что сама себе поражаюсь.
— Все, детка, пора баиньки! — подруга пытается утянуть меня из клуба.
— С ума сошла?! — выкрикиваю пьяно. — Я только, можно сказать, жить начала!
— Ксюх, все это, конечно, хорошо, но давай будем интегрировать тебя во взрослую жизнь постепенно. Уже три ночи, мне завтра на работу!
— Вот ты и поезжай домой! — кричу ей.
— Я не поеду без тебя! — выдает решительно.
Неожиданно композиция сменяется, и вокруг моей талии смыкаются сильные руки. На секунду… буквально на секунду мне кажется, что это Кир, но…
— Привет, русалка, — стелит бархатом голос.
— Иман? — распахиваю глаза.
— Потанцуем? — спрашивает он с ленивой улыбкой.
— С удовольствием, — отвечаю уверенно и оборачиваюсь к подруге: — Все, Викуль, беги. Я под надежной защитой.
Иман слышит все и расплывается в улыбке.
— Этому господину можно доверять? — интересуется подруга хмуро.
— Мне нужно, — акцентирует это слово Иман, — доверять.
Неожиданно Вика делает шаг вперед и подносит указательный палец к носу Амаева.
— Обидите ее — найду и отрежу яйца, — кивает мне и, махнув гривой, уходит.
— Она вообще миролюбивая, — растерянно провожаю ее взглядом.
Иман тесно прижимает меня к себе и ведет в медленном танце:
— Празднуешь что-то, Ксюша-а? — тянет мое имя.
— Новую жизнь, — вспоминаю, что яхта Имана так называется.
— Символично. А новая жизнь, как я понимаю, у тебя началась в Сочи?
— Именно.
— Ты замужем, Ксюша? — спрашивает он и кладет руку мне на кисть, перебирает пальцы, уделяя особое внимание безымянному.
— Я развожусь, Иман.
— Печально, — вздох и лукавая улыбка, — для твоего мужа. Но для меня — идеально.
Он ведет пальцами по моему локтю и выше, к плечу:
— Ты очень красивая, Ксюша-а. Я сразу обратил внимание на тебя. Ты была так печальна, потеряна. Мне очень захотелось тебя спасти.
— Не все женщины любят,
— Но ты же не из их числа, Ксюша-а?
Хмурюсь. Голова кружится, язык заплетается, ноги не слушаются.
— Я не знаю, Иман. Вся моя жизнь оказалась обнулена, и теперь я не могу вспомнить, какая я на самом деле.
Он поднимает руку и гладит тыльной стороной ладони мои волосы:
— Ты хрупкая… но сильная. Нежная, но решительная, — наклоняется ниже и, как змей-искуситель, шепчет на ухо: — А еще ты совсем забыла, что значит чувствовать себя любимой.
У меня по-детски начинает трястись губа, я в шаге от того, чтобы заплакать.
Композиция заканчивается, и Амаев тянет меня за руку, проводит в ВИП-комнату. Официант приносит шампанское, и я выпиваю бокал залпом.
Мне уже слишком много, но я прошу еще один бокал. Выпиваю и его.
Подсаживаюсь ближе к Иману и пьяно шепчу: — Увези меня отсюда.
Последнее, что я помню, — меня вырубает на заднем сиденье Майбаха…
Глава 13
Ксюша
— Ксюх? — зовет Кирилл. — Ты дома? Я не могу тебе целый день дозвониться. Чего в темноте-то?
Муж включает свет и смотрит на меня.
Я сижу на диване, завернутая в плед. У меня очень холодные, практически ледяные руки, я не могу согреться. Трясет. К горлу подкатывает тошнота, живот болезненно тянет…
Кирилл садится на корточки у меня в ногах:
— Детка, случилось что-то?
Киваю медленно. Я не хочу двигаться, говорить. Я не хочу дышать.
Кир нервничает, поднимает меня на руки, садится на диван и усаживает к себе на колени, прижимая к груди со всей силы.
— Мы потеряли его, Кир, — шепчу бескровными губами.
— Кого? — не понимает муж, и я поднимаю на него взгляд.
Ему хватает пары секунд, чтобы все осознать. Я вижу это — сожаление в его глазах. Разрыв, который происходит на моих глазах. В какой-то момент я понимаю, что новость бьет по нему сильнее, чем по мне, потому как его глаза наполняются слезами.
Мой муж не плачет. Никогда. Сильные мужики не плачут.
Но не тогда, когда теряют своих детей.
Кирилл обхватывает мою голову и кладет себе на грудь, дрожащими руками гладит по волосам. Я слышу, как гулко бьется сердце в его груди.