Реабилитация. Путь к выздоровлению

Докукина Наталья

СЦЕНА 1

Питер Возвращается В Мою Жизнь.

Прошлое и Настоящее Воссоединяются.

Хватит Оглядываться Назад.

Интересно, что Роза сейчас говорит Сэту?

Грузовик останавливается. Мы вернулись. Наше место. Наше секретное забытое место. Я знала, что он привезет нас именно сюда. Ниже раскинулся черный бесконечный океан. Небо покрыто густыми темными облаками, скрывающими звезды. Вокруг темно. Все.

Остановившись,

мы продолжаем молчать. Но мы целуемся. Целуемся, потому что это значит, что нам не нужно разговаривать. Его губы холодные и темные, а я задыхаюсь в его устах. Но продолжаю целовать его. Целовать и плакать. Целовать так сильно, чтобы почувствовать себя снова рядом с ним.

— Я скучаю по тебе, Дженезис.

— Как это возможно? Как ты можешь говорить, что скучаешь по мне?

Он ничего не отвечает. Мы взываем друг к другу.

— Ведь именно ты ушел. Ты.

Хотя, я тоже ушла. Когда мы оставили друг друга? Определенно, это произошло еще до клиники. Не было никакого конкретного момента. Это была постепенно проникающая печаль, которая так медленно просачивается и съедает половину тебя, прежде чем ты что-либо заметишь. Легче обвинять момент.

Целоваться легче, чем разговаривать.

Игнорировать легче.

Мы можем это исправить? И должны ли?

Если бы было больше света, я бы смогла увидеть его щеки: горят ли они от бурлящей крови или выцвели и совсем белые. Если бы было больше света, я смогла бы прочитать, что написано на его лице, прочитать его смятение или грусть, или облегчение, или то, что он чувствует, но я не могу. И от темноты я задыхаюсь. Нет света. Нет понимания.

— Почему ты ушел?

— Я же говорил, что, если ты сделаешь это, я оставлю тебя, — отвечает он.

И его ответ словно вскрывает меня, выпускает что-то дикое.

— Заткнись. Просто заткнись.

— Я говорил тебе! Я же говорил!

— Но мы вместе приняли такое решение.

— Это ты приняла решение, Джен. А я согласился позволить тебе решить.

— Тогда почему ты появился у меня утром? Почему отвез меня туда? Какая в этом причина?

— Я хотел быть с тобой. Очень хотел. А потом я больше не знал, как это сделать. Это самое худшее из того, что я когда-либо делал.

Я кричу. И мой крик достает до Луны, которой сегодня не существует. Я кричу, чтобы он заткнулся, заткнулся, заткнулся. А потом он обхватывает меня руками и крепко держит, и я снова и снова повторяю нет, пока мои слова не превращаются в шепот. Он так знакомо пахнет. Он знает, как держать меня. Он знает, как успокоить всю мою ярость. Это так же просто, как тихо шептать мне на ухо Ш-Ш-Ш. Сильный, надежный человек, который предлагает мне упасть. Упасть на него и позволить ему быть моей поддержкой. Это самое удобное место. И я почти потеряла его. Я почти потеряла Питера.

— Я не мог этого сделать. Я не думал, что смогу пройти через это.

Я понимаю. Это то, что он сказал мне. Я знаю, что он все мне рассказал. Я знаю, что он остался со мной, даже когда его мать сказала не делать этого. И даже, когда ему было что терять.

— Я так по тебе скучаю, Дженезис. Я совершил огромную ошибку. Ты моя вечная девочка. Ты —

моя вечность. Я знаю, почему тебе пришлось это сделать. Я знаю, это было ради нашей вечности.

— Это было ради нас. Сейчас неподходящее время. Просто не время.

Все в его лице выражает отторжение. Это самый печальный взгляд, который я у него когда-либо видела.

— Я облажался, Дженезис. Прости меня.

— Не надо, Питер.

Потом мы снова целуемся. Теперь его рот не похож на черную дыру. Он мягкий. Более безопасный. Питер отклоняется, выпрямляется и говорит:

— Ты была там с парнем?

— Питер.

— Да?

Я заправляю волосы за уши.

— Да.

— Дженезис, мы еще не расстались.

— О чем ты? Конечно, мы расстались. А если точнее: ты меня бросил. Ты не можешь вот так сбежать, а потом надеяться, что я останусь.

— Я никогда не хотел оставлять тебя.

— Но ты оставил.

— Да, оставил.

— О чем ты сейчас говоришь? Что хочешь быть со мной?

— Я — с тобой.

Как он может говорить все то, что я хотела услышать от него всего три дня назад? Неужели какая-то жидкая мечта, в которой мы висели в доме Розы, разлилась на темное шоссе Нью-Джерси? Неужели мы только что вернулись в безопасное место?

Неужели я проснусь и не пойму, где я?

Мы сидим в тяжелой тишине, позволяя всему утонуть в прошлом, наверное, это называется «несколько световых лет». Утонуть в прошлом вместе.

— Мне нужно выбраться отсюда, — говорю я.

— Куда тебя отвезти?

Я не могу вернуться на вечеринку после того, как я со всеми там поступила. Поэтому просто говорю:

— Домой.

Питер включает зажигание. Я прислоняю голову к холодному стеклу. Мы погружаемся в темноту.

Я смотрю на часы.

Полночь.

Сейчас действительно мой день рождения.

АКТ IV

СЦЕНА 1

(Действие происходит в смотровой в Центре Планирования Семьи. ДЖЕНЕЗИС сидит на краю кушетки, одетая для операции. ДОУЛА сидит рядом с ней в кресле, ДОКТОР на стуле перед ней).

ДОКТОР: У вас есть еще какие-нибудь последние вопросы перед началом операции?

ДЖЕНЕЗИС: Нет. Я готова.

ДОКТОР (Просматривая документы в папке): Ты уверена, что тебе не нужен наркоз?

ДЖЕНЕЗИС (в зал): Я хочу ответить следующее: «Я уверена. Мне нужно это почувствовать. Я должна понимать, что это реально. Мне нужно почувствовать, как он уходит. Мне нужно почувствовать, что я делаю выбор, и это мой выбор». Но я просто киваю.

(ДОУЛА берет руку ДЖЕНЕЗИС. Слышен громкий стук).

ДЖЕНЕЗИС: Что это за шум?

ДОКТОР: Это всего лишь обогреватель, милая. Старое здание.

ДЖЕНЕЗИС: О.

ДОКТОР: Поставь ноги в скобы. И подвинь таз ко мне.

(ДЖЕНЕЗИС выполняет).

ДОКТОР: Мне нужно определить положение твоей матки.

(Стук начинается снова. ДЖЕНЕЗИС сжимает ноги).

ДОКТОР: Милая, это всего лишь обогреватель. Постарайся расслабиться, хорошо? Сейчас я введу два пальца, а потом надавлю на живот.

(Пауза).

ДОКТОР: С тобой все в порядке, милая?