Реальная жизнь
Шрифт:
Мингус еще какое-то время объяснял отцу, что Хосе здесь вообще не причем, что он, наоборот, был на его стороне, и что Дани случайно обнаружила тот снимок. Но Норман почти его не слушал, упрямо мотая головой и ища глазами, куда он задевал свой телефон. Ему катастрофически было необходимо позвонить Даниеле и все ей объяснить. Снова. Еще один раз. Заодно и отвлечь ее от наверняка не теряющего драгоценные секунды Кантилльо.
Пошарив по карманам и, наконец, отыскав спасительный аппарат, Норман, показывая сыну, что ему необходимо уединиться, поднялся из-за стола и двинулся в кабинет к Шону.
– Да, – ее тихий мелодичный голос ввел Нормана в ступор. Все слова застряли еще на подходе, и он забыл, что именно хотел сказать. И как вообще собирался все объяснять. – Норман? Что-то случилось? С Мингусом? С тобой? Почему ты молчишь? – засыпала его вопросами Даниела, когда даже спустя пару минут он так и не решился открыть рот.
– Все в порядке, – сглотнув подступивший к горлу комок, выдавил из себя Ридус. – Между нами ничего не было…
– Что? О чем ты? – растерялась Дани, совсем не понимая мужчину.
– Между мной и Сесилией. Я не знаю, что было в Нью-Йорке, но в Атланте точно ничего не было, – вкладывал он в голос как можно больше уверенности, чтобы она передалась и девушке по другую сторону телефона.
– Я рада, – сухо прокомментировала его откровение Дани.
– Мы с Рукером курили на улице, когда она появилась. Увидев ее, я просто ушел. Даже не обмолвился с ней и парой фраз.
– Хорошо, – хладнокровно согласилась Даниела. Она не чувствовала в его словах лжи, но страх, терзающий ее изнутри, все равно не давал покоя и возможности трезво оценивать признание мужчины. Может, все так и было, а может, узнав от сына о ее реакции на те снимки, Норман просто решил, что такого объяснения по телефону с нее хватит. Что она сразу все простит, забудет и ринется к нему в объятия, проливая слезы радости.
– Дани, я тебе клянусь, я даже не знаю, зачем она приезжала туда, – не сдавался Норман.
– Я верю. И не спорю. Но это сейчас не имеет значения. Важно не то, что она прилетела за тобой в Атланту, и ты не поговорил с ней. Важен сам факт этого! Ты не сделал так, чтобы ей перехотелось следовать за тобой, – Дани не удержалась, чтобы не высказать ему все, что думает о его поведении по отношению к назойливой модели. Ревность давала о себе знать, вскипая в крови и бурля по венам.
– Ничего не напоминает? – съязвил Норман, до этого молча выслушивающий тираду девушки.
– Я притворюсь, что не слышала этого, Ридус, – опешила Дани от его вроде бы и правильного, но все же мерзкого обвинения. Она не переходила с Кантилльо за рамки дружбы, в каком бы состоянии она не была. До вчерашнего вечера… Пока находилась в отношениях с Норманом, она никогда не позволяла себе чего-то, что могло бы взбесить ее мужчину.
Только теперь Дани по-настоящему понимала, что тогда его нервировала даже просто ее дружба с Хосе. Что, возможно, он не верил ей полностью. Она любит его и сейчас, но как быть с человеком, который не доверяет? Который, лишь расслышав в трубке чужой голос ненавистного ему мужчины, оказывается в постели другой?.. Было или не было – уже не так важно…
– Дани, черт бы побрал! Она мне не нужна! Пойми это! – заорал Норман,
– Все сказал? – сдержанно уточнила на всякий случай Даниела, прежде чем повесить трубку.
– Пока да… – изумился ее выдержке Ридус, сжимая от злости кулаки и не справляясь со своими эмоциями. Каким-то образом было просто необходимо выяснить, правду ли говорила Сесилия, и тогда он точно будет знать, что делать дальше.
– Спокойной ночи, – попрощалась Дани, еле сдерживая предательские слезы, чтобы не показать ему, что ей есть до всех его пояснений хоть какое-то дело.
– Спокойной, – повторил за ней Норман. Посылая ей следом сообщение со словами любви, он надеялся, что она не удалит его, пусть не ответит, но хотя бы сохранит.
Крепко сжимая в ладони телефон, на экране которого светились три важных слова, Дани проведала свою малышку. Алекс уже сладко спала, немного ворочаясь во сне. Радуясь, что хоть дочка ведет себя хорошо и не капризничает, девушка улыбнулась сквозь слезы и забралась на кровать. Заворачиваясь в теплое одеяло, она пыталась согреться. В комнате, согласно термометру, было свыше двадцати градусов, но Дани казалось, что гораздо меньше. Ее трясло, и она никак не могла справиться с дрожью во всем теле.
Тихие шаги за спиной могли бы принадлежать Мингусу, и она бы ничуть не удивилась, но мальчишка был с отцом за пятьдесят километров от нее. Не став выворачиваться из кокона, который она себе создала с помощью одеяла, Дани сделала единственный вывод, что это был Хосе. Мужчина, даже не спрашивая разрешения, опустился рядом с ней на постель и просто обнял ее, прижимая к себе, убаюкивая и шепча, что она справится с этой болью и сможет продолжать жить. Его ласковый голос был отличным успокаивающим средством, помогая забыться и отключиться.
========== Часть 18 ==========
Если кого-то любишь, то не надо всегда быть скабрёзной или остроумной, иногда можно просто быть собой, и сказанное в нужный момент “окей” оказывается сладкозвучнее любой поэзии и может значить больше всех на свете постельных слов.
Лорел Гамильтон «Сны Инкуба»
Проснуться утром в объятиях чужого в каком-то смысле мужчины стало бы для Даниелы шоком, если бы только она не помнила, что именно он избавил ее вчера от ночного кошмара. И что именно он вставал к захныкавшей среди ночи Алексис. Попытка Даниелы самой дернуться в сторону дочери была пресечена твердой рукой Хосе, заставившей ее оставаться на месте. Сопротивляться ему было бесполезно и, вновь опустив голову на подушку, Дани просто прислушивалась к тому, что напевал Хосе, пытаясь успокоить малышку.
Выпутываясь из одеяла и отстраняясь от горячего Кантилльо, умудрившегося всю ночь проспать полуголым в одних пижамных штанах и не замерзнуть, Дани провела рукой по волосам, надеясь пока хоть таким образом привести голову в порядок. Алекс все еще спала, убаюканная песней Хосе и, к удивлению своей матери, совсем не собиралась оглашать своим плачем весь дом. Хотя переживать по этому поводу сейчас стоило меньше всего. Ведь кроме них троих, здесь больше никого не было. Мингус с отцом. Хелена сбежала, освободив от своего общения всех, позволив даже любящему ее сыну вздохнуть свободнее.