Ребе едет в отпуск

Кемельман Гарри

— Я понимаю, — кивнул Дэн, — но прежде всего я хочу узнать, как обстоят дела с зачетами и прочим.

Замдекана улыбнулся и развел руками.

— Мы не можем ставить зачет по тем предметам, по которым ваш сын не сдал экзамены, но в отношении экзаменов можем проявить гибкость. Студент может их сдать в течение всего года. Приходится на это идти, ведь многих в середине года призывают в армию.

— Но ему ничего не зачтется для получения диплома в Ратхерсе?

Замдекана медленно покачал головой.

— Значит, он зря потерял год; и не получил даже новых впечатлений — не узнал ни здешних людей,

ни здешнюю жизнь. У него почти не было друзей…

— Жаль это слышать, мистер Стедман. Вы, кажется, разочарованы, и это отражает чувства вашего сына. Студенту из Америки здесь нелегко, наш курс более жесткий, то есть он требует больше работы, но не в этом дело. Для американских студентов даже не язык главная причина разочарований. Все дело в общем настрое. Мы заинтересованы в иностранцах отчасти потому, что они приносят доллары, которые нам очень нужны. Но мы надеемся, что некоторым из них здесь понравится и они могут остаться, ведь люди нам нужны не меньше денег. Но университет существует не для того, чтобы ублажать иностранных студентов — есть ведь и наши. Они в среднем старше американцев года на три, это срок службы в армии. А в этом возрасте три года — большая разница. К тому же в армии они быстро взрослеют. Для них учеба — это не отдых перед тем, как устроиться на настоящую работу, а сама работа. Большинство из них уже работает и после занятий спешит на службу. У нас тут нет братств, мистер Стедман. — Он встал со стула и обошел стол спереди, как бы устраняя барьер между ними.

— И все же братство существует, это армейское братство. И постороннему войти туда так же сложно, как и в самый элитный клуб у вас на родине, потому что жизнь наших студентов зависит от этого. Они не хотят дружить ни с кем извне. То же самое и у студенток: все они достигли брачного возраста, и им разумнее общаться с израильтянами — ведь это может кончиться свадьбой, — чем с иностранцами, которые хотят дружить, пока они здесь, но в конце концов все равно уедут. Все это для американских студентов создает проблемы.

— Почти безнадежные, — заметил Дэн.

— Не совсем, мистер Стедман. Некоторые приезжают сюда с определенной целью, из религиозных или национальных соображений, и им достаточно просто быть здесь. Они осваиваются, учат язык, вливаются в жизнь страны. Многие даже остаются.

— Ну, у Роя нет ни религиозных, ни национальных соображений, — сказал Дэн. — Лично я симпатизирую Израилю, но не вхожу ни в какие сионистские организации.

Замдекана кивнул.

— Что возвращает нас к началу разговора. Как узнать, где лучше учиться? Возможно, ваш сын, прожив несколько месяцев среди серьезных и целеустремленных молодых людей, даже не участвуя в их жизни, изменится сильнее, чем если бы нашел здесь копию Америки. Сейчас он может быть разочарован, но вспоминать про это станет с восхищением. А когда он повзрослеет и для него не так важны будут развлечения, сможет мысленно вернуться к этой жизни, как к примеру.

Стедман кивнул и даже умудрился улыбнуться.

— Вы говорите очень убедительно, но как мне все это объяснить его матери?

Глава 43

Каждый раз, когда Абдул переключал скорость, мотор протестующе рычал, и Рой, дремавший на соседнем сиденье, просыпался, менял позу и засыпал

снова. Когда они только выехали, он предположил, что что-то неладно с коробкой передач.

— Это уже два года, — отмахнулся Абдул. — Ничего страшного.

Амортизаторы также были не в порядке, и как только дорога становилась неровной, их немилосердно трясло. Но Абдул весело заметил:

— Все лучше, чем пешком идти.

— Хочешь, я поведу? — спросил Рой.

— Нет, разве что когда я устану. Почему бы тебе не вздремнуть? Когда приедем к дяде, заснуть долго не удастся.

— Нет, я в порядке. Ты слышишь, как стучат пальцы?

— Стучат? А, ты имеешь в виду эти щелчки? Все в порядке, Махмуд знает толк в машинах и всегда держит их в боевой готовности, как часы. Ну, может, как хороший будильник. Может, эта машина и не так тихо себя ведет, как те, к которым ты привык, да и едет не слишком гладко, но она всегда заводится и всегда на ходу.

— Ну да… И очень экономно расходует бензин. Мы едем уже полчаса, а стрелка даже не сдвинулась с места.

Абдул хихикнул.

— Указатель просто не работает, а стрелка не двигается вообще.

— А как же ты узнаешь, что надо заправиться?

— Махмуд все знает. Он время от времени заправляет машину, и ни разу не попал впросак. Он меня заверил, что бензина нам хватит.

— А где живет твой дядя, Абдул?

— На севере, в Галилее. Недалеко от границы, — невзначай заметил он.

— Я хотел спросить, это в городе или…

— В том районе всего несколько деревушек. Уверен, ты о них не слышал.

— Он живет в деревне?

— У него там дом, даже несколько домов, но он живет на ферме за деревней. Туда мы и едем.

— Ты хорошо знаешь дорогу?

— О! — Абдул выразительно пожал плечами.

— И ты уверен, что меня там примут? Ведь он не знает, что я приеду.

— Ты не знаешь гостеприимства арабов. Я его племянник, а это для нас значит больше, чем для вас: я член его семьи, почти сын. А ты — мой друг. Его дом — мой дом, и если я пригласил тебя, это как будто он тебя пригласил, понимаешь?

— Думаю, да. — Рой откинулся на сиденье и уставился в ночное небо, мерцающее тысячами звезд. — А он не сообщит, что я там?

— Я понимаю, чего ты боишься. Кому он сообщит — полиции? Даже если бы он думал, что им это интересно и что ты скрываешься, ты все равно бы был в безопасности. Ты — гость, а гость священен.

— Да, здорово. Может, к тому времени, как мы вернемся, отец уладит все в посольстве…

— Уверен, он уладит. — Абдул взглянул на приятеля и увидел, что тот сидит с закрытыми глазами. — Рой? — тихо позвал он. В ответ послышалось сонное бурчание. Абдул улыбнулся и сосредоточился на дороге. Пару раз он косился на Роя, но тот спал.

Он проснулся внезапно, когда машина резко затормозила. Рой стукнулся о щиток и снова отлетел на сиденье.

— В чем дело? Уже приехали?

— Влетели в канаву, — буркнул Абдул. — И кончился бензин.

— Но…

— Неважно, Рой, мы почти на месте. В общем, мы на границе дядиных владений, но на самой дальней границе. Придется идти пешком. Это хорошо, ведь отсюда дорога — да какая дорога, две колеи в грязи — сворачивает и делает петлю. Мы срежем путь…

— Но что делать с машиной? — недоумевал Рой, выбираясь наружу.