Ребёнок для бывшего

Рей Полина

Он хотел продолжить говорить, но его оборвал злой каркающий звук - смех, вырвавшийся изо рта жены.

– Здоровья нет и не будет!
– отрезала она и, подавшись к нему, быстро заговорила: - Я хочу испытать радость материнства. Уже зная, что могу и не дождаться рождения этого ребёнка! Твоего ребёнка! И чем скорее всё будет сделано, тем лучше. Мне так будет спокойнее. К тому же, наш договор…

Наталья повесила паузу, глядя на Сибирякова выразительно. Матвей не сдержался и поморщился. Его жена усмехнулась.

Между ними действительно

был договор. Голый расчёт и ничего кроме. Когда только услышал предложение от Натальи, не поверил своим ушам. Они познакомились на выставке, куда он отправился совершенно случайно, согласившись составить компанию приятелю. Наташа, уже тогда знавшая, что смертельно больна, сама подошла, чтобы познакомиться с «приятным молодым человеком, который понравился ей с первого взгляда». Немногим позже рассказала, что едва увидела Сибирякова, поняла - он тот, кто ей нужен. Он - человек, который в точности исполнит всё, что она от него потребует.

В требованиях значился брак с нею, ребёнок, которого бы им родила суррогатная мать и… верность. Вот и всё, что желала получить Наталья. Взамен после её смерти Матвею доставался огромный многомиллиардный бизнес, связанный с медициной и фармакологией. А перед этим у Сибирякова было несколько лет, за которые Наташа ввела бы его в курс дела.

Вот такой вот странный договор.

На который Сибиряков вследствие довольно долгих размышлений согласился. После того, как расстался с Ксенией, он стал смотреть на отношения с женщинами совершенно в ином ключе. И, как показала жизнь, ни к кому после своей первой и единственной любви таких чувств больше испытать не смог.

– Я помню про все наши контракты и соглашения, - заверил Матвей, поднимаясь из кресла.

Отошёл к окну, почти целиком заставленному растениями, посмотрел на унылый лес. Не сказать, что он не думал об этом в последнее время. Прекрасно отдавал себе отчёт в том, что Наталья так или иначе вновь поднимет тему сурмамы… Но с тех пор, как встретил Ксюшу, чем больше размышлял об этом, тем большее нежелание идти на этот шаг испытывал.

Это ребёнка своей любимой женщины он бы принял, как своего. С другими - Матвей был в этом уверен - так не получится.

– Займусь всеми вопросами в ближайшее время, - тихо ответил он, повернувшись к жене.
– Ужинать будешь?

Наталья помотала головой. Указала на боевые отметины, что оставил ему Теплов. Просто спросила:

– Откуда?

– Подрался. Были причины, - ответил Сибиряков, пожимая плечами.

– Расспрашивать не стану, - откликнулась жена.
– Иди, ешь без меня. Я не голодна.

Матвей постоял так немного. Раньше бы сказал, что ей нужно лучше питаться. Что врачи, как один, говорили - от настроя и распорядка дня Натальи зависит проживёт она год, или десять лет. Сейчас же просто подошёл, небрежно коснулся губами бледной щеки и быстро вышел прочь.

От ужина отказался. Передал распоряжение на кухню сегодня не накрывать

ни для него, ни для жены. Поднялся к себе, намереваясь сходить в душ и лечь спать, но вместо этого сделал себе крепкого кофе - привычка пить его постоянно привела к тому, что у него и в спальне располагалась кофемашина - и вновь стал смотреть за окно. Словно там были ответы на мучившие его вопросы.

Ксюша. На память вновь пришла она. Как легко было солгать ей тогда, когда предлагал свой супер-план. Солгать, что у него просто есть жена, с которой хочется завести детей. И как трудно было врать, что рад отказу.

Потому что он всего на мгновение представил, как впоследствии они растят ребёнка вместе. Это были недостойные мысли, сопряжённые с тем, что Наталья должна была уйти туда, откуда не возвращаются. Он попытался тут же в себе их искоренить, но они неизменно возвращались вновь. Что ж… Сейчас он имел то, на что сам и согласился.

С Ксенией, теперь уже Тепловой, его ничего не связывало. А вот с женщиной, которая угасала на глазах, - напротив. И он был просто обязан начать исполнять свою часть договорённостей.

* * *

В день, когда было назначено первое судебное заседание, я с самого начала чувствовала себя не в своей тарелке. Какая-то неясная тревога, поселившаяся внутри, не давала сосредоточиться ни на одном из обыденных дел. Я даже чай себе заварила с десятой попытки - всё путалась в том, что делать первым: доставать чашку, или наливать в неё кипяток.

«Если вдруг что - сразу мне звони. Приеду и устрою там разнос твоему Славику», - вспомнились мне слова дяди, когда я направлялась по коридору к нужному кабинету.

Конечно же, втягивать в это всё самого близкого человека я не собиралась. К тому же, до сих пор его состояние здоровья вызывало встревоженность, так что я, как могла, минимизировала информацию, которая могла взволновать дядю.

По счастью, мама свою угрозу не выполнила, отложив приезд на несколько дней, о чём сообщила коротким сухим сообщением, на которое я даже не стала отвечать. В общем же и целом, сейчас моё существование было связано с попытками начать зарабатывать хоть что-то, разводом, о котором я думала с ужасом, ну и беременностью.

Она всё больше захватывала мои мысли. Понуждала жадно читать в сети всё, что находилось по этому поводу, а ещё - мечтать. О том времени, когда мы будем втроём - я, дядя и малыш. И когда все тревоги будут позади, а у нас начнётся уютная, комфортная жизнь.

– Ксения Дмитриевна, я уже здесь, - махнул мне Евгений, когда я добралась до кабинета, гордо именовавшегося «зал суда».
– Беляева не задерживается обычно. Всё будет по плану.

Я рассеянно кивнула, нашла взглядом Славика, который в компании со своим адвокатом и зачем-то прибывшей с ним Веро расположился чуть поодаль. Когда бывший муж заметил меня, его лицо вновь приобрело то выражение, которое я уже успела возненавидеть всеми фибрами души.