Ребенок от подонка
Шрифт:
Кам никогда не любил, когда вмешиваются в его жизнь. И лишних людей он в ней не приветствует. А Алина Ярославовна и Максим для него как-раз – лишние.
— Бред! – воскликнула Алина Ярославовна.
— Я предлагаю вам варианты, и озвучу их и на суде, – Кам приподнял бровь. — А еще не забуду напомнить, что вы все эти варианты восприняли в штыки, и на компромисс не готовы пойти. Значит, вы не о ребенке думаете, для которого будет травмой разлука со своей мамой. В вас эгоизм говорит. Так что скажете? Живем мирно и вместе растим Марка, или судимся,
— Судимся, – прошипела Алина Ярославовна, и Максим уверенно кивнул. — Я думала, вы порядочные люди! А вы… вы воры! На суде и мне будет, что сказать. Например, что вы, по сути, украли Лёву. А еще я скажу про Марка, укажу внимание суда на то, как Соня его растила. Почему у мальчика больные легкие? Почему он оказался в горящем доме? Почему того же Лёву рожала в домашних условиях и позволила подменить детей? Кто ответственен за эту подмену, уж не сама ли Соня? Я потребую ее психиатрическую экспертизу!
Я похолодела.
Это обидно слышать. Больно. От этих слов. Мне было бы плевать, если бы меня оскорбляли, посыпая лживыми оскорблениями, но ведь это правда – то, что Алина Ярославовна говорит!
Украли Лёву? Нет. А даже если бы украли, об этом бы я не жалела. Жалею только о том, что малыш не сразу рядом со мной оказался. И жалею, что сейчас не могу себе позволить отдать ему все время, познакомиться с родным ребенком.
А болезнь Марка, пожар, домашние роды и подмена – да. Это моя вина. К каждому из этих упреков можно найти оправдание: болезнь пропустили врачи, пожар случился, когда меня не было, роды планировались не дома, но случился природный катаклизм, а подмена… если бы я только знала об этой подмене!!! Да, оправдания найти можно, но виновата именно я.
Когда дело касается маленького ребенка, который попадает в беду, всегда виновата мать. Где-то что-то пропустила, на что-то махнула рукой, в чем-то была невнимательна, и вот он, результат.
— Вы точно это решили? Можете подумать. Эмоции – плохой советчик. Поверьте, я знаю о чем говорю, – Кам сложил руки на груди.
— Точно. Максим, вставай. Нам здесь больше делать нечего, – Алина Ярославовна поднялась со стула. — Вы – непорядочные люди. Ждите повестку.
— Постойте, – я побежала в коридор за ними, — зачем вы так? Вы нас-то поймите. Я не хочу ссориться, и…
— Соня, хватит, – Кам крепко сжал мои руки на талии, и прошептал: — Не смей унижаться. Мы предложили отличный вариант, и не должны уговаривать на него соглашаться. Если они передумают, всегда могут прийти сюда, и сказать об этом, — Камиль повысил голос, и добавил: — Вы можете передумать, но если начнется суд, обратно мы не отыграем. И Марка вы потеряете.
— Это мы еще посмотрим! – выплюнул Максим. — Завтра мы придем навестить Марка. С камерой. Не впустите – это тоже попросим принять к сведению в суде.
Дверь за ними захлопнулась, а я откинула голову Камилю на грудь.
— Хорошо, что дедулю уговорили у соседки остаться, – выдохнула я.
— Кажется, у них
Суд.
А если они выиграют?
Если меня Бог накажет? Не могу я перестать об этом думать! Не могу, и все! Обещала же все, что угодно отдать, лишь бы Марк был живым и здоровым. И вот, он жив и относительно здоров, и я взяла свои обещания назад.
— Не думай об этом, Сонь, – Камиль поцеловал меня в висок. — Ни о чем не думай. Сегодня проведем день с Марком и Лёвой, а завтра после визита Алины Ярославовны и Максима с их камерой мы подадим заявление в ЗАГС. И начнем уже процедуру оформления усыновления Лёвы. А еще нужно найти эту чертову акушерку, и открутить ей башку, – тихо и зло добавил Камиль. — Но сегодня мы не будем думать об этом, ладно? Просто побудем с детьми, мы им нужны!
И мы провели чудесный день. Как только я начинала задумываться о прошлом и будущем, Камиль меня отвлекал. А когда в глазах Камиля сверкала злость, я передавала ему Лёву или Марка, и мы вместе с малышами отвлекали нашего папочку.
Мы и правда провели чудесный день. Один из лучших. Самый лучший! Ведь ценить такие моменты начинаешь, когда есть вероятность лишиться их навсегда.
— Сонь, у нас в семье растет маленький Ельцин, – хмыкнул Камиль, а затем в голос рассмеялся, указывая на Лёву.
Утро. Я положила мальчишек на расстеленный плед, и Лёва… Боже, он сел! Сам! Я завизжала от восторга, который смешался со смехом – сидит, покачивается, как пьяный.
— Кам, ты дурак, – засмеялась я, и шлепнула его полотенцем, которое до этого у меня через плечо было перекинуто.
— Похож же! – он достал телефон, и сфотографировал сидящего сынишку, который тут же завалился на бок, и обиженно загудел. — Эй, пацан, не плачь. Кто не падал, тот не поднимался, – Кам произнес это весело, и направился к нашим малышам.
Я тоже хотела пойти в комнату. Надо же, сел! Скоро и ходить, и говорить начнут учиться. А потом будут чиркать ручкой по листам, портить книги, как я это делала, когда не соображала, как писать, но видела, как это делает мама.
Скоро все это будет. Дай Бог увидеть!
Я хотела скинуть тапки, и войти в комнату, но в дверь раздался звонок.
Настроение испортилось – это, наверное, Алина Ярославовна и Максим. Я не против них, но ведь испортят настроение, и я не могу даже разозлиться на них за их борьбу, потому что понимаю.
— Я открою, –кивнула я дедушке, который уже намеревался подняться с кресла, и подошла к двери.
Открыла.
За порогом и правда стояли Алина Ярославовна, Максим, и… Дарина.
— Приветики-пистолетики. Я за сыном, – подмигнула она мне. — Трезва, как стеклышко, вот справка, – она помахала свернутым напополам белым листом бумаги. — Войти-то можно?
— Твари, – выругался Камиль.
Мы сели в машину. Оба мальчишки с нами, ни на минуту нельзя оставлять, иначе будет хуже.