Речи бунтовщика
Шрифт:
Какъ будетъ возмущено населеніе французскихъ деревень, если оно прочтетъ, что пишутъ про его жизнь господа депутаты и экономисты. Въ своихъ красивыхъ книгахъ они говорятъ: „почти вс крестьяне состоятельны и вполн довольны своей судьбой: у нихъ достаточно земли и скота; имъ не трудно платить налоги; арендная плата не высока, крестьяне получаютъ большіе доходы и ежегодными сбереженіями увеличиваютъ свое состояніе”. Крестьяне отъ души ругаютъ этихъ господъ, и они вполн правы.
Разсмотримъ, изъ какихъ элементовъ состоитъ двадцати четырехъ милліонное деревенское населеніе и каково число тхъ, которые довольны своимъ положеніемъ.
Начнемъ съ того, что во Франціи около 8.000 помщиковъ владютъ землями,
Они, конечно, довольны своей судьбой. Проведя нсколько лтнихъ мсяцевъ въ своихъ помстьяхъ, забравъ доходы, полученные благодаря тяжелому труду наемныхъ рабочихъ и фермеровъ, они устремляются въ города, гд спускаютъ эти деньги.
Тамъ они пьютъ шампанское полными бокалами съ женщинами, которымъ бросаютъ горсти золота, живутъ въ роскошныхъ дворцахъ и не знаютъ чмъ украсить свой обденный столъ. Ихъ ежедневнаго расхода хватило-бы на прокормленіе цлой семьи въ теченіе полугода. Отъ этихъ сытыхъ баловней судьбы вы не услышите, конечно, жалобъ; если они и недовольны чмъ-нибудь, то исключительно тмъ, что крестьянинъ со дня на день становится мене сговорчивымъ и отказывается работать даромъ.
Не будемъ говорить о нихъ. Въ день революціи они услышатъ наше слово.
Ростовщики, маклера и торговцы, какъ коршуны, набрасываются на деревню и, придя изъ города почти безъ гроша, возвращаются туда богатыми собственниками и банкирами; нотаріусы и адвокаты возбуждаютъ и ведутъ процессы противъ крестьянъ; инженеры и чиновники грабятъ народъ и безсовстно расточаютъ государственныя и общественныя деньги. Вся эта шайка, какъ моль, съдаетъ деревню и разоряетъ города. Они, конечно, довольны существующимъ строемъ и не желаютъ никакихъ преобразованй. Крестьяне, доведенные до нищеты векселями; фермеры, разоряющіеся на процессы; бдняки, изъ которыхъ высасываютъ послдніе соки окружающіе ихъ пауки, — вотъ все, что нужно этимъ ростовщикамъ. Города и деревни, безпрекословно повинующіеся правителямъ; государство, расточающее общественное достояніе, — вотъ все, что нужно чиновникамъ. Когда Франція будетъ окончательно разорена, они пойдутъ набивать карманы въ Венгрію, въ Турцію и даже въ Китай. Ростовщичество не иметъ родины.
Эти эксплоататоры довольны своимъ положеніемъ. Но сколько ихъ? Пятьсотъ тысячъ? Милліонъ, можетъ быть? Вполн достаточно, чтобъ разорить въ нсколько лтъ деревни, но слишкомъ мало, чтобъ оказать сопротивленіе возставшимъ крестьянамъ.
Разсмотримъ положеніе помщиковъ, имющихъ отъ 50 до 200 гектаровъ земли. Имъ нтъ дла до благосостоянія человчества, до чужой нищеты; въ случа какихъ-нибудь преобразованій, единственной ихъ заботой будетъ удержать свои владнія. Если они находятся въ нужд, ихъ не покидаетъ надежда выйти скоро изъ этого положенія: счастливая спекуляція, выгодное предпріятіе, смерть богатаго родственника, кончившаго жизнь самоубійствомъ, — и благосостояніе вернется. Нужда и трудъ имъ не знакомы. Для обработки своихъ земель, они нанимаютъ рабочихъ, платя имъ за тяжелый трудъ отъ 250 до 300 франковъ въ годъ.
Они, несомннно, будутъ врагами революціи; уже теперь они враги свободы и равенства, оплотъ эксплоатаціи. Этихъ помщиковъ около 200,000, и они представляютъ значительную силу. Государство считается съ ними, а ихъ богатство обезпечиваетъ имъ большое вліяніе. Что станутъ длать эти эгоисты во время революціи? Конечно, не сопротивляться потоку возставшихъ народовъ. Они благоразумно запрутся у себя и будутъ ждать окончанія борьбы.
Помщиковъ, имющихъ отъ 10 до 50 гектаровъ земли, значительно больше. Ихъ около 250,000, приблизительно 1.200,000 считая и семьи. Четверть пахотной земли всей Франціи принадлежитъ имъ.
Эти не порвали еще съ деревней и пользуются тамъ большимъ вліяніемъ. Они обработываютъ сами свои поля и остались до сихъ поръ, въ сущности говоря, крестьянами. На ихъ консервативный духъ
Въ первой половин нашего вка этотъ классъ земледльцевъ, продуктъ великой революціи, пользовался нкоторымъ достаткомъ; тогда онъ былъ противъ всякихъ преобразованій, такъ какъ боялся потерять все завоеванное имъ во время революціи. Теперь условія значительно измнились. Во всей Франціи, за исключеніемъ нкоторыхъ частей (юго-запада, напримръ), земледльцы этой категоріи терпятъ уже нужду. Они не могутъ длать сбереженій и увеличивать своихъ имній, которыя раздробляются вслдствіе раздловъ. Въ то же время арендныя условія стали такъ тяжелы, что имъ приходится платить бшеныя деньги за землю.
Владя клочками земли, разсянными тамъ и сямъ, они получаютъ скудные доходы и съ трудомъ выплачиваютъ повинности. Хлбопашество не приноситъ почти ничего, а скотоводство даетъ самые незначительные барыши.
Государство обременяетъ этихъ мелкихъ помщиковъ налогами и община тоже не щадитъ ихъ: лошадь, повозка, удобреніе — все обложено податью. Налоги растутъ съ каждымъ днемъ и своими размрами напоминаютъ времена монархіи. Крестьянинъ опять сталъ вьючнымъ скотомъ для государства.
Ростовщики разоряютъ ихъ; подати обременяютъ; фабриканты эксплоатируютъ, заставляя платить за каждое орудіе тройную цну. Они только воображаютъ себя владльцами своихъ имній, но на самомъ дл не пользуются ихъ доходами и работаютъ для обогащенія ростовщиковъ, для прокормленія чиновниковъ, для доставленія шелковыхъ платьевъ и богатыхъ выздовъ женамъ фабрикантовъ, для услажденія жизни всмъ городскимъ паразитамъ.
Вы думаете, крестьяне этого не понимаютъ! Какъ же! Они прекрасно все знаютъ и какъ только почувствуютъ въ себ силу, не замедлятъ стряхнуть съ себя иго этихъ господъ, живущихъ на ихъ счетъ.
Мы разсмотрли положеніе одной десятой деревенскаго населенія. — Поговоримъ теперь объ остальныхъ.
Остальные — это четыре милліона отцевъ семействъ (всего около 18.000,000 человкъ), имющихъ въ лучшемъ случа пять или три гектара земли, иногда одну десятую гектара, а большею частью — ничего. Изъ нихъ 8.000,000 едва сводятъ концы съ концами, воздлывая свой жалкій клочекъ земли и посылая ежегодно въ городъ на заработки десятки тысячъ своихъ дтей; 7.000,000 живутъ тяжелымъ поденнымъ трудомъ, въ рдкихъ лишь случаяхъ имя домикъ и маленькій садъ; одинъ милліонъ истощенныхъ, умирающихъ съ голоду живетъ изо дня въ день, питаясь картофелью и хлбомъ... — Вотъ основное населеніе французскихъ деревень.
Экономисты не принимаютъ въ разсчетъ этой массы. Для васъ же она все; она — народъ, а остальные — грибы-паразиты, присосавшіеся къ стволу стараго дуба.
И про этихъ людей намъ говорятъ, что они богаты, довольны судьбой, не хотятъ перемнъ и не станутъ слушать соціалистовъ!
Замтимъ прежде всего, что каждый разъ, какъ мы говоримъ съ крестьянами, просто и ясно излагая наши мысли, они охотно выслушиваютъ насъ. Мы имъ не предлагали, правда, выбрать насъ депутатами, не излагали въ длинныхъ рчахъ теорій научнаго соціализма, не совтовали отдать землю въ руки правительства, которое будетъ распредлять ее по усмотрнію своихъ чиновниковъ. Если-бы мы имъ предложили подобныя глупости, они бы дйствительно повернули намъ спину и были-бы совершенно правы.
Мы излагали крестьянамъ свои взгляды на революцію и всегда встрчали сочувствіе; они говорили, что ихъ идеи и стремленія вполн совпадаютъ съ нашими.
Вотъ, что мы говорили крестьянамъ:
„Раньше земля принадлежала коммунамъ, состоящимъ изъ земледльцевъ, которые сами обработывали свои имнія. Но путемъ обмановъ, силы и ростовщичества, спекуляторы завладли всей землей. Теперь крестьянинъ не иметъ клочка земли для обработки и не можетъ прокормить своей семьи, между тмъ какъ богачи не обработываютъ сами своихъ владній и выжимаютъ изъ нихъ последніе соки для удовлетворенія своихъ безумныхъ прихотей.