Рекорд

Вечная Ольга

Когда мама с отчимом забирали меня из участка, я готова была подписать что угодно, лишь бы выпустили. Седой майор долго обсуждал с Шиловым мое состояние, сочувствовал.

Жду, что Тим рассмеется или разозлится. Но он просто молчит, и я, осмелев, продолжаю:

— Шилов заплатит деньги, я знаю. Потому что ему нужны мои подписи. Я все рассчитала и придумала. Тим, как же я хочу поиметь его на деньги! Чтобы он испсиховался, пока искал меня, чтобы ему привиделись самые страшные сценарии. А дальше будет видно. Куда мы, кстати, едем?

—

Мне нужно очистить мозг после всего услышанного.

— И?

— И пока я знаю только два способа, как это сделать. Один из них ты забраковала.

Улыбаюсь.

Мы въезжаем на территорию какого-то заброшенного склада, долго едем в темноте под аккомпанемент моего колотящегося сердца, а потом, буквально через поворот, оказываемся на огромной парковке. Шум, музыка, огни! Да здесь целая ночная тусовка!

Разноцветные спортивные машины, толпа зрителей. В глаза бросается вид на город, мост в огнях. Красивое место.

Мои глаза расширяются от восторга.

Тим надевает на меня кепку и улыбается.

— Перелезай назад. Ты хоть и не в розыске, но мало ли кто решит нас сфотографировать.

Я слушаюсь. Собираю волосы и прячу их под футболку, натягиваю кепку пониже.

Едва я пристегиваюсь, Тим командует:

— Держись!

Супра делает круг, заходит в долгий занос, и я, схватившись за ручку, громко визжу от удовольствия! Останавливаемся мы резко. У ряда самых крутых тюнингованных тачек.

Тима узнают мгновенно и, когда он выходит из машины, тут же облепляют.

— Аутсайдер Тим Агаев почтил нас своим присутствием! Какой неожиданный сюрприз! — раздается взрослый мужской голос из колонки. Сочащийся ядом.

Возле Тимофея сразу материализуется девушка с микрофоном.

— Игорь Смолин, здравствуйте! — отвечает он весело. Зрители, кто в курсе предыстории, смеются. — О, вас наконец-то взяли в судьи, поздравляю. Да ладно, тут же звезда Красноярска Пла-то-ша! Вот почему все делают вид, что ваше мнение кому-то интересно.

Смешки превращаются в поддерживающий свист, улюлюканье, разочарованные возгласы. Разные реакции сливаются в громкую какофонию.

А потом зрители объединяются и начинают скандировать:

— Гон-ка! Гон-ка!

Глава 14

— Я не записывался. — Тим качает головой и возвращается за руль, но крики толпы лишь усиливаются.

Зрители скандируют имена, они требуют зрелищ.

Им дела нет, что ни Платон, ни Тимофей не были заявлены в ночных гонках. Всем давно стало скучно, а тут такая возможность развлечься! Кто-то достал телефон и снимает, а значит, мне ни в коем случае нельзя выходить из машины.

Имена гонщиков гремят отовсюду.

Крики рождают внутри дикую, первобытную жажду соперничества и победы, которую в повседневной жизни мы обычно стараемся задавить. Ее можно проявлять в профессиональном

спорте, он именно для этого и создан.

Тим слегка поглаживает руль.

— Боишься? — спрашивает с улыбкой.

— Шутишь? Уделай этого говнюка немедленно.

— Вообще-то Платон мой друг.

— Ты помогал спасать его брата, а он тебе даже руки не подал. Думаешь, я не замечаю такие детали? Хеллоу! Я занималась эндуро, в группе было пятнадцать пацанов и я! Ваши интриги я за километр чую.

— Это долгая история.

Я обнимаю его за шею, пробегаю кончиками пальцев по плечам.

— Уделай его, умоляю.

Тим улыбается. Выходит из машины, открывает багажник и достает два шлема. Один подает мне, второй надевает сам.

Вернувшись за руль, жмет газ. Супра трогается, и мы под восторженный ор и свист подкатываемся к линии старта. Вперед тут же выскакивает человек с флагом, готовый отдать команду.

Голос Игоря Смолина — а это тот самый гад, который назвал поступки Тима дешевым пиаром, — звучит громче всех. Игорь несет какую-то чушь про то, что Платон — профессиональный гонщик, что его тачка намного дороже, и еще кучу какой-то лабуды, дескать, в текущей ситуации Тиму просто нереально выиграть. И что Платон не будет даже мараться, потому что это неспортивно и нечестно. Время замедляется, воздух становится неприятно колючим.

Мы уже минуту одни стоим перед линией старта. Будь мы менее дурными, почувствовали бы что-то вроде унижения.

Мужчина с флагом замер и в нерешительности смотрит на будку, где сидят организаторы.

— Да он просто трус! — говорю я наконец.

Тим жмет на гудок один раз, второй, третий — протяжно. Кто-то смеется, кто-то кричит.

Качаю головой.

— Не расстраивайся, они еще пожалеют…

— Он не выдержит, погоди.

Спустя еще минуту «Сильвия» неспешно подкатывается к линии старта.

Тим довольно хмыкает:

— Говорил же. В этом весь Платоша. Само благоразумие, но ни одной гонки он еще не пропустил.

Я радостно кричу, проверяя в это время ремень безопасности, и хватаюсь за ручку.

— Готова. Вперед! — Стучу ногами от нетерпения.

Тим довольно смеется.

К нему подходит организатор, через окно объясняет правила, в нескольких словах рассказывает о маршруте — небольшая кольцевая трасса, два круга. Ровным счетом ничего сложного.

Тимофей кивает.

Они переглядываются с соперником, Платоном Смолиным, я затаилась на заднем сиденье, молчу.

— Кто там с тобой? — кричит Смолин. — Пассажира высадить не хочешь?

Тим выкрикивает в ответ:

— Моя женщина не трусливая.

Я обвиваю руками его шею, поглаживаю по груди.

— Эй, — говорит он с беспечной, так сильно идущей ему улыбкой. — Это обещание, Настен?

Я не успеваю ответить — Тим берет мою руку, прижимает к шлему, будто целует, и опускает обратно.

— Держись.