Реквием для меццо
Шрифт:
Где, черт возьми, носит полицейских из участка?
Ответом ему был тяжелый топот сзади.
– Старший инспектор Флетчер? – отсалютовал полицейский сержант. Следовавший за ним по пятам констебль сделал то же самое.
Алек кивнул.
– Сэр, все выходы взяты под охрану, как вы и распорядились.
– Благодарю вас, сержант. Охрана знает, что нужно записать номер места или хотя бы ряда, имя и адрес каждого зрителя?
– Никаких проблем, – скорбно произнес Браун. – Они только рады
Вряд ли Браун годится на роль отравителя, раз его так заботят дыры в ковре и в бюджете. Однако Алеку могут потребоваться все сведения о внутреннем устройстве Альберт-холла.
– Не буду отнимать у вас время, майор, – сказал Алек, – но попрошу оставаться в здании. И еще, пожалуйста, найдите капельдинера, который дежурил у двери в антракте, и направьте его в гримуборную солистов.
– Слушаюсь, господин старший инспектор. – С этими словами управляющий удалился. Вид у него был мрачный, но не испуганный.
Алек назвал сержанту имена тех, кого следовало задержать.
– Доставьте их в хоровую, – добавил он, пока сержант тщательно записывал имена в блокнот. – Это рядом с кабинетом Брауна, в нем, кстати, будет удобно беседовать с подозреваемыми. Когда соберете всех, кого нужно, остальных отпустите. Я буду в гримуборной. Как только приедет сержант Тринг, пусть идет ко мне.
– Слушаюсь, сэр.
– А вы, – обратился Алек к констеблю, – оставайтесь здесь и следите, чтобы никто не прикасался к трупу и уликам. Полицейский врач и фотограф скоро приедут.
Пока Алек протискивался сквозь толпу на выходе из концертного зала, в нем узнавали представителя полиции и требовали объяснений – кто с тревогой, кто с раздражением. Он успокаивал зрителей, обещая, что скоро всем будет позволено разойтись по домам. У гримуборной его ждал заметно нервничающий худой юнец в униформе.
– Вы находились здесь в антракте?
– Д-да, сэр, – проблеял капельдинер. – Я н-н-ничего не видел, честное слово.
– Я вас не укушу, просто задам несколько вопросов. – Алек отпер дверь. – Входите.
Он бегло оглядел комнату. В глаза бросился ряд шезлонгов с шерстяными покрывалами, на которых в клетчатом орнаменте соединились и по отдельности-то отвратительные оттенки: выцветший рыжий и болотно-зеленый. «Еще хуже, чем костюм Тринга», – подумал Алек. В левом углу комнаты на столике стояли маленькие кофейник и чайник, серебристый самовар, графин, наполовину заполненный водой, круглый стальной поднос с хрустальным штофом, чашки, блюдца и стаканы, чистые вперемешку с грязными – один, с перестоявшим чаем, похоже, даже не пригубили, – тарелка с галетами и пустая пепельница.
– Ничего не трогайте, – резко бросил
– Правая – в женскую гримерную, а левая – в мужскую. Там есть зеркала и все такое, а в женской еще раскладные кресла, там прилечь можно.
– Кто сюда заходил во время вашего дежурства?
– Все солисты, сэр. Мисс Коста, мисс Уэстли, покойная, которая так-то миссис Абернати, ее сестрица тоже мисс Уэстли, ну, вы знаете, еще мистер Говер и мистер Марченко.
– А органист?
– Мистер Финч? Да, верно, хотя его, бывает, и не приметишь, тихий такой джентльмен.
– Им всем сюда заходить было разрешено. А посторонних впускали?
– Мистер Абернати заглядывал, а так-то он в основном был в хоровой. Мисс Мюриэл Уэстли тут все время находилась, помогала сестре то с тем, то с этим, а вообще она в хоре поет. Майор Браун заходил – но он всегда перед концертом заходит, проверить, не нужно ли чего, как и дирижер, Кукрейн, что ли?
– Кокрейн.
– Он самый. Потом дама пришла, его женой представилась.
– Вы ее впустили?
– Да, сэр. С чего мне было сомневаться, что она жена ему? Вся такая разодетая, с бриллиантами. А вот та, что после нее приходила, та невзрачная была, сказала, что супружница мистера Говера.
– Ее тоже впустили?
– Меня кто-то что-то спросил, она и прошла незаметно, а вышла почти сразу. Сказала, мистер Говер в раздевалке, и она ждать не будет. Я спросил, может, передать чего, так она не велела.
– Значит, миссис Кокрейн и миссис Говер. – Алеку пришлось признать, что Дэйзи опять оказалась права – с ними обеими необходимо побеседовать.
– Мисс Блейз еще тут была. Тоже певица. Забыла какую-то вещь в доме у Абернати, когда на урок ходила, а мисс Мюриэл пообещала принести ей сегодня ее. Больше никого не припомню… А-а, мистер Левич еще.
– Яков Левич? Первая скрипка?
Так-так, скрипача в «списке» Дэйзи не было.
– Да, он, тоже тихий такой джентльмен, хоть и иностранец. Всегда обратится по-доброму, не то что некоторые, правда, часто и не разберешь, чего сказал.
– А он зачем заходил?
– Я не спрашивал. У него так-то другая гримерка, где оркестранты, но как мне было его не пускать? Я же его раньше видел и знаю, кто он.
– Разумно, – признал Алек. – Надеюсь, он не ушел, но, если что, я найду его позже. Ладно, молодой человек, вы… – Он не закончил: в дверь постучали.
– Шеф? – В приоткрывшейся двери показались сизые, свисающие, как у моржа, усы и большая лысина. – А, вот вы где. – В гримерной возник сержант Тринг; его массивную фигуру обтягивал любимый костюм в коричнево-желтую клетку.