Реквием

Джойс Грэм

– Только не говорите, что это были Христовы Братья!

– Нет, не они.

– Католики? – подсказывал Редхед. – Какая-нибудь хасидская группа?

– По-моему, они назвались «англиканцами», – сказала Шерон.

– Но этого не может быть! – плачущим голосом воскликнул Редхед. – Англикане – это мы!

– Значит, они нам соврали, – быстро нашлась Шерон.

– И сколько они вам заплатили?

– Простите, но это, мне кажется, наше личное дело. Редхед шлепнул ладонью по столу:

– Я только хочу сказать, что я мог бы предложить больше. На меня

возложена задача во что бы то ни стало раздобыть этот свиток. А я с ней не справился. Вы не представляете, что это значит для меня.

– Сочувствую, – сказал Том.

Редхед посмотрел на него сердито:

– Вы христианин?

– Да, но постоянно забываю об этом.

– Вы даже вообразить не можете, какую ценность представляет этот свиток для всего христианского сообщества!

– А может, и для еврейского сообщества? – вставила Шерон.

– Вы еврейка? Она еврейка? Я не говорю, что он не представляет важности для евреев. Но для нас он еще важнее. Мистер Уэбстер, я думаю…

– Вы даже имя мое знаете?

– Мистер Уэбстер, я думаю, вы христианин, что бы вы там ни говорили. Это видно. Позвольте, я дам вам кое-что.

Он взгромоздил портфель на стол и щелкнул медными замками. Том был почти готов увидеть пачки банкнот, но в портфеле оказалась мешанина из бумаг, цветных мелков, разноцветных ручек и стикеров. Редхед вытащил визитную карточку и протянул ее Тому. Он уже хотел закрыть портфель, но в этот момент Том заметил пачку крупных открыток с ярко раскрашенными библейскими сценами. Такие открытки раздают детям в воскресных школах.

– Я собирал такие, – сказал Том, указав на открытки.

– Я курирую воскресную школу, – объяснил Редхед чуть ли не извиняющимся тоном. – Здесь, в Иерусалиме.

– У меня была коллекция, в которой не хватало только одной открытки. Она называлась «День воскрешения мертвых».

– Я как раз хотел сказать, – произнес Редхед, закрывая портфель, – что в коллекции нашей церкви тоже не хватает некоторых открыток. И одна из них – этот свиток. Если по зрелом размышлении вы найдете возможность помочь мне, то, пожалуйста, свяжитесь со мной. Адрес указан на этой карточке. – Он поднялся и протянул руку сначала Шерон, потом Тому. – Как знать, может быть, мы сможем отыскать для вас эту недостающую открытку.

Он удалился, а Том и Шерон молча уставились друг на друга.

– Терпеть не могу людей, которые говорят иносказательно, – бросил Том.

– По-моему, он действительно имел в виду открытку, – отозвалась Шерон.

Они заказали еще по пиву.

– И как ты поступишь? – спросила Шерон.

– Не знаю, – ответил Том. – Понятия не имею.

– А его замечание насчет того, что ты христианин, по-моему, задело тебя за живое, да?

– Оно напомнило мне о Кейти. За несколько месяцев до смерти она вдруг ударилась в религию.

– Кейти? В ней никогда не было ни капли ханжества.

– Да. Но знаешь, как это бывает с людьми в старости, – ими начинают завладевать мысли о Боге. То же самое было и с Кейти. Я уверен, она знала, что скоро умрет.

Том

был страшно удивлен, когда месяца за два до смерти Кейти как-то попросила его сходить с ней в церковь. Ее религиозные искания всегда были неопределенны и обычно оканчивались чтением статей о НЛО. Готические соборы привлекали ее меньше, чем таинственные круги, за одну ночь возникающие на траве. Поэтому Том не сразу понял, о чем речь, когда однажды утром Кейти оторвала его от чтения воскресной газеты замечанием:

– Сегодня Праздник урожая! [29]

– Праздник урожая? – переспросил он тупо. Он сидел, лениво развалившись в кресле, был небрит и плохо соображал. С таким же успехом она могла произнести «Тоттенхем хотсперс», «Чизбургер», «Три часа».

– Нет, спасибо, – отозвался он.

– Раньше ты вроде бы был верующим. Ты всегда говорил, что веришь.

– Ну да, возможно. Не знаю. Мне казалось, что тебя больше интересуют Нераскрытые Тайны Земли.

29

В Англии Праздник урожая отмечается в сентябре в церквях пением гимнов, чтением молитв, украшением церкви корзинами с фруктами и прочими плодами. (Прим. перев.)

– Это то же самое, Том. И то и другое – выражение благодати.

– Благодати?

– О господи! Неужели все действительно настолько плохо? – Она неожиданно прыгнула к нему на колени, обняла и поцеловала. – Ну пожалуйста, пойдем! Пожалуйста, пойдем! Пожалуйста, пойдем!

– Зачем?

– Что-то должно случиться, Том, вот зачем. Я чувствую. Может быть, небо расколется пополам, и на нем вдруг появится твоя татуировка, только очень большая, – что-нибудь вроде этого.

Он стал изучать татуировку, чтобы не смотреть ей в глаза. Ему не хотелось идти на этот Праздник урожая, – так он ей и сказал. К его полному изумлению, Кейти заплакала. Она уже очень давно не пыталась добиться от него чего-либо с помощью слез, и вот, пожалуйста, теперь рыдает и стенает так, словно стоящий рядом Том – это монстр, прославившийся на всю округу тем, что избивает жену.

В принципе, он мог бы и уступить ей, но их препирательства зашли слишком далеко и стали делом принципа. Кончилось тем, что она пошла одна. Когда они встретились вечером, Том спросил, понравилось ли ей на празднике. Кейти покачала головой и не разговаривала с ним весь вечер. Так и умирала их любовь.

– Я не хотел идти в церковь, хотя мне ничего не стоило…

– Том, о чем ты? – спросила Шерон.

Том вернулся к действительности.

– Да просто… Она будто знала, что скоро погибнет.

– Не говори ерунды, Том, – сказала Шерон, но тут же вспомнила свой последний разговор с Кейти.

– Пошли в Гефсиманский сад, – выпалил он.

– Сейчас? Ночью?

– Да, сейчас. – Он встал.

– Зачем? Какой смысл? Ворота уже закрыты.