Религия славян и её упадок (VI–XII вв.)

Ловмянский Генрик

556

Hecht. Op. cit. S. 4, после изгнания из рая: «Весь род людской постоянно подвергается от него бесчисленным мерзостям, и более всего в идолопоклонстве, ибо, забыв господа и создателя своего, почитали одни луну и звезды, другие воду и огонь, третьи горы и деревья, как и до сих пор делают язычники, и как многие даже в нашей стране поклоняются демонам и лишь по имени называются христианами — они хуже язычников».

557

Hecht. Op. cit. S. 74: «Никто да не молится идолам, и да не пьет и не пожирает по повелению глотки то, что принесено в жертву идолам. Кто совершит такое зло, если не принесет должного покаяния, будет осужден вечной погибели».

558

FRBoh. 3, 1882. S. 460 n.

О языческих князьях писал Неплах: «Ибо они имели некоего идола, которого почитали за своего бога, звался же сей идол Зелу». О дальнейшей судьбе имени: J. Teige. Die Gottheit Zelu // ASPhil. 6, 1884. S. 645 n.

559

Niederle. Op. cit. S. 165.

560

Cm.: zelja, maeror, planctus ect., F. Miklosich. Lexicon palaeoslovenico-graeco-latinum. — Vindobonae, 1862–1865. S. 193; Bruckner. Slownik etymologiczny jezyka polskiego. S. 661.

561

Niederle. Op. cit. S. 165 n.

562

Thietmar 7, cap. 59. S. 555: «В деревне Силенсе, получившей некогда свое имя от некой весьма высокой и великой горы; она весьма почиталась всеми жителями за свои качества и численность своего населения, при том, что там процветало мерзкое язычество».

563

Каталог магии Рудольфа (из Руд в Верхней Силезии) второй половины 13 в. (Е. Karwot. Katalog magii Rudolfa. — Wroclaw, 1955) основывался в основном, если не исключительно, на немецких источниках. Так, в книге упоминается о различных жертвоприношениях в новых домах (cap. 10., 43. S. 27 n.): «Богам пенатам, которых народ называет стетевалдиу; бросают также что-то из еды за печь для обеспечения благосклонности». Речь идет о демоне, соответствующем убожу, однако немецкое определение стетевальдиу мешает такой идентификации, тем более что автор, по его собственному признанию, услышал это имя из уст народа (то есть немецкого!). Подобным образом представляется и упоминание о холде (10, 42. S. 27): «В ночь рождества Христова приносят жертвы царице небесной, которую народ называет госпожей холдой, чтобы она им помогла». Название это хорошо известно в Германии; Карвот (Karwot. Op. cit. S. 165) делает вывод, что в Германии холде не ставили стол; однако же в верхней Германии устраивали пир аналогичному женскому демону по имени Перхта на праздних Трех волхвов, чаще всего на крыше (что может быть связано с наименованием: regina celi), de Vries. Altgerm // Religionsgeschichte, 2/1956. S. 240. В одном случае польская ассоциация возможна, когда Рудольф говорит: «лесную женщину, которую мы называем фавной» (7, 21. S. 23), напрашивается сравнение с лесными богиньками (см. далее сноску 589). Наконец, последнее упоминание о демонах (10, 47. S. 28): «Приносят жертвы тем трем сестрам, которых язычники зовут Клото, Лахесис, Атропос, которые распределяют им блага» — имеет литературное происхождение, на что указывают и названия, и ссылка на язычников (gentiles), которых в Силезии не было. Немного пользы может дать в исследованиях польской полидоксии источник, каждый элемент которого требует проверки, мог ли он быть взят из польской среды, а в случае положительного вывода о такой возможности не дает уверенности, что он действительно происходит из этой среды. Иначе рассматривает этнический аспект Каталога Рудольфа Карвот (Karwot. Op. cit. S. 157–168), относя его данные к польскому населению, причем его точку зрения разделяет Барановский (В. Baranowski. Pozegnanie z diablem. S. 186, сноска 2).

564

Exhortatio visitationis synodalis z diecezji wloclawskiej z wieku 14 (wyd. W. Abraham) // Archiwum Komisji Historycznej 5. — Krakow, 1889. S. 227 n: «Также если кто призывает демонов или верит или почитает более чем одного бога, который создал все или если молятся или почитают за бога птиц или деревья или прочие творения».

565

Statuty diecezjalne krakowskie z roku 1408 (wyd. B. Ulanowski) // Archiwum. Kom., как в предыдущей ссылке, S. 27: «Потому запрещаем, да не будет во дни пятидесятницы песнопений языческих, в коих призываются

и почитаются идолы».

566

A. Bruckner. Kazania sredniowieczne // RAFil. 24/1895. S. 326: «Также запрещаем рукоплескания и заклинания, в которых призываются имена идолов /…/ каковые обыкновенно случаются во время пятидесятницы». Брюкнер (Bruckner. Dzieje kultury polskiej. S. 137) датировал этот документ приблизительно 1420 годом.

567

По мнению Брюкнера (Bruckner. Wierzenia religijne // PKSIow. S. 159).

568

J. Los. Jakoba syn Parkosza traktat о ortografii polskiej // Materiaty i prace Komisji Jezyk. Ak. Um w Krakowie 2/1907. S. 405: «Ибо между „Ниа“ — именем идола, и слогом „наа“, стоящем в слове „гниасдо“, нет разницы». Якуб, таким образом, знал это имя со слуха в звучании «Ниа», хотя Брюкнер (Bruckner. Dzieje kultuty polskiej. S. 168) читал это слово как «Ния».

569

Брюкнер цитирует по ченстоховской рукописи (Bruckner. Kazania. S. 327): «Не бога призывать, но диавола, а именно исайа», но далее приводится форма yassa, lado и т. д.

570

A. Bruckner. Kazania husyty polskiego // Prace Filologiczne, 4/1893 (до середины 15 века). S. 572; Bruckner. Kazania. S. 326: «И так поляки до сих пор около Пятидесятницы почитают идолов Алада гардзина иессе, и — о горе! — этим идолам дурные христиане воздают большие почести, чем богу, ибо девицы, которые весь год не ходят в церковь молиться богу, в это время имеют обыкновение идти почитать идолов». Проповедник приводит новое название и новые обстоятельства, свидетельствующие, что он черпал их из другого источника, не из провинциальных уставов. В глоссе в житии св. Войцеха в краноставском кодексе середины 15 века (R. Lubicz. Kilka zabytkow jezyka staropolskiego // Prace Filologiczne, 5/1899. S. 59) приводится какая-то сокращенная форма: ср.: Bruckner. Kazama. S. 327.

571

Bruckner. Mitologia polska. S. 12; Bruckner. Wierzenia religijne. S. 159; Bruckner. Dzieje kultuty polskiej 1. S. 138 (так же).

572

К. Potkanski. Wiadomosci Dlugosza о polskiej mitologii // Pisma posmiertne 2. — Krakow, 1924. S. 77 nn. Автор не считает, что Ладо был «ничего не значащей припевкой» (С. 7–9), также он утверждает, «что Лель мог не быть только припевкой для звучания» (С. 84) и т. п. К сожалению, эти неопределенные предположения не приближают к разрешению проблемы.

573

Bruckner. Wierzenia religijne. S. 158.

574

О этимологии см.: S. Urbanczyk. Dlugoszowe bostwa // SSSlow. 1. S. 347. Правда, Паркош называет его идолом, см. выше, но ясно, что это его собственное предположение.

575

Potkanski. Op. cit. S. 82.

576

Bruckner, Mitologia polska. S. 12.

577

I. Dlugossi. Annales seu cronicae incliti Regni Poloniae 1–2. — Varsaviae, 1964. S. 106–107. Божества эти делились на две группы. Группа, берущая имена из припевок, выполняла общие функции (Йеша — верховный бог, Ляда — бог войны, Дидилеля — богиня супружества, Ния — подземный бог и покровитель душ мертвых). В то же время культ остальных четырех божеств, самостоятельно образованных Длугошем, был продиктован специфическими условиями Польши, аграрной страны, но изобилующей лесами. Три божества Длугош считал аграрными (земледельцев). Четвертое божество, Диана (или Дзевана), по преданию древних, владело лесами, а поскольку государство лехитов охватывало «пространнейшие леса и рощи» это божество особенно почиталось, как, впрочем, и Церера как богиня урожая, который был нужен стране. Таким образом, ясно, что Длугош дополнил польский «Олимп», приписав лехитам мотивы экономического свойства. Это была не реконструкция, а создание системы языческих божеств. К вопросу о Маржане и Дзеване мы вернемся далее. О божествах Погода и Живе см. выше.