Ремонт человеков
Шрифт:
К их приготовлению, и обязательно должен быть свежемолотый кофе.
Свежемолотый и сваренный в турке, это было первое, чему он меня научил, когда мы перестали бояться, что нас кто–то увидит вместе: варить кофе в турке, с добавлением кардамона и корицы. И очень сладкий.
А перед кофе может быть все, что угодно. Сосиски, оладьи, бутерброды с сыром или ветчиной. Ему все равно, главное, чтобы было кофе.
И пока он одевается, я готовлю завтрак.
А он выбирает и повязывает галстук.
Раздается звонок в дверь. Не в мою,
Он так и не выбрал галстук, и идет открывать, держа очередной кусок шелка в руке.
На площадке стоят два человека, один в форме, другой в штатском.
— Утром во дворе нашли убитую молодую женщину, — говорит тот, что в штатском.
— Ножом, — добавляет человек в форме.
— Нож с рукояткой из кости какого–то животного. Лезвие не очень длинное, сантиметров пятнадцать. Блестящая сталь, по лезвию проходит желобок… — зачем–то уточняет тот, что в штатском
— Мы всех опрашиваем, — говорит тот, что в форме.
Опять раздается звонок.
На этот раз уже не на дискете.
Мне надо срочно выключать компьютер и идти открывать дверь.
Хотя читать осталось немного, строчек десять.
Но мне уже совершенно не интересно, что будет дальше.
Я выключаю компьютер, торопливо прячу дискету обратно в карман халата и иду открывать дверь, думая о том, что надо бы положить дискету обратно, в нижний ящик его стола, туда, где еще лежит нож.
Тот самый нож, которым и была убита молодая женщина, скорее всего, именно та, что провела ночь со стареющим мужчиной.
Нож в кожаном чехле, с рукояткой из кости какого–то животного. Лезвие не очень длинное, сантиметров пятнадцать. Блестящая сталь, по лезвию проходит желобок.
Тот самый нож, которым — скорее всего — буду убита и я.
10
— Здравствуй, милый, — говорю ему, открывая дверь, — я сегодня безумно соскучилась!
Он довольно улыбается, хотя глаза его отчего–то мертвы.
Видимо, действительно устал.
Много работы, очень много работы.
— Давай, помогу! — предлагаю я, когда он начинает снимать плащ.
Черный плащ модели «как я похож на секретного агента».
Остается поднять воротник, надеть черные очки и засунуть руки в карманы.
— Я так тебя ждала, — продолжаю обволакивать его ласковой паутиной своего голоса, — у нас сегодня замечательный ужин, ты хочешь есть?
— Хочу, — отвечает он, улыбается мне в ответ, но глаза все так же мертвы.
Я правильно сделала, что осталась в халате.
Если бы я надела черное платье, то это бы его изумило.
Сегодня никакого праздника, просто день. Обычный день.
Точнее, просто обычный вечер. Вечер без даты.
Хотя даты — это по его части, я обычно их не помню, я даже забываю годовщину свадьбы, помню лишь дни рождения. А он помнит все. Даже день, когда взял меня в ванной. И самые дорогие подарки — всегда в этот день.
И он это тоже чувствует.
— Что случилось? — спрашивает он.
«Ничего, милый, — хочется ответить мне, — совсем, совсем ничего. Ну, сходила, разве что, утром в одно место и приобрела там одну замечательную штучку, в двух экземплярах, для себя и для тебя, прежде всего — для тебя. Ведь это ты хочешь убить меня, милый, не так ли? Ты не отвечаешь, тебе нечего сказать… Ты молчишь, дорогой мой, ты раздеваешься, ты проходишь в комнату, кладешь на стол папку с бумагами, снимаешь пиджак, развязываешь галстук, расстегиваешь пуговицы на рубашке и все молчишь, и совершенно ничего не случилось, я просто жду тебя, жду весь день, весь день думаю о тебе…»
— Ничего, — отвечаю, кокетливо улыбаясь, — я действительно просто соскучилась!
— Я устал, — говорит он, — день был тяжелым…
— Напустить тебе ванну? — спрашиваю, забирая у него рубашку, завтра он наденет другую, свежую, под другой галстук, а эту я брошу в корзину для грязного белья.
— Нет, — говорит он, — приму душ…
— Тогда я разогреваю ужин, — и подмигиваю ему, будто обещаю, что сделаю все возможное, чтобы снять с него усталость и чтобы он, хорошо поужинав, смог насладиться в полной мере остатком вечера. Что сделаю, чтобы снять, чтобы он. Что, чтобы, чтобы.
Он улыбается в ответ и идет в ванную, слышно, как включается душ, сейчас он начнет там насвистывать, дурацкая привычка, к которой я, впрочем, уже привыкла за эти годы. Фальшиво насвистывать какую–нибудь модную песенку. Он слушает их в машине, переключая волну за волной. Так можно ехать и не напрягаться, говорит он, когда я сижу рядом, они что–то поют, а я слушаю и не слышу.
Не слышит, но запоминает и пытается потом фальшиво насвистывать.
К примеру, принимая душ.
Или одеваясь утром.
Или сидя за компьютером, ползая в интернете.
Сорокалетний мужчина, читающий дурацкие анекдоты в сети. Когда я говорю, что он не читает, то я говорю о книгах. В интернете он может и почитать. Впрочем, сомневаюсь, чтобы этот текст с дискеты он скачал из сети, по крайней мере, этому должно быть объяснение, а у меня его нет, хотя я давно привыкла, что почти все его поступки можно объяснить.
Точнее, я могу объяснить: за восемь лет я изучила его очень хорошо.
Я не могу сказать, что он предельно рационален и прагматичен, но ему практически не свойственно поддаваться импульсам. И даже то, что случилось много лет назад в ванной комнате моего брата, не было импульсом, это был поступок мужчины, по крайней мере, для него. Он сам это так объяснил мне одним летним вечером, в первый год нашего романа. То есть тогда, когда у нас уже был роман. Начался роман. Коитус продолжился романом и прозвучало слово «люблю».