Репетитор
Шрифт:
– Сидите и не возникайте. Если, конечно, не соскучились еще по костылям, по больницам… Сидите, в общем, как мышка. Это недолго.
И вышла.
Унизительность такого ожидания была еще подлее оттого, что о размерах и характере опасности Женя мог только гадать. Неведомо же, какие отношения у Кати с этими местными ребятами!
Магнитофон заглушал разговор агрессивно. Проклятье… Достаточно было Ксене пооткровенничать с одной балаболкой - и вот уже его увечье, сейчас-то не такое и броское, обязывает всех к состраданию! Девчонка
Музыку вдруг вырубили, но разговор не сразу стал внятным. Потом послышалось:
– А ручонками-то зачем? Ручонками пихаться не надо, Кэт…
– Мы, главное, ничего плохого не думали…
– А вы ничего хорошего надумать не можете!
– хлестала она их словами.
– Откидач, ты уже забыл, как я тебя провожала отсюда? Сколько слез было и криков? А я ведь не надолго хотела проводить - на 15 суток всего! Занимаюсь я, понятно? Не до вас мне! Забирай своих козлов, слышишь?
Чуть сдвинув занавеску, Женя разглядел: их четверо, и старший покачивается, его словно ветер клонит прилепиться к кому-нибудь - предпочтительно к Кате.
– Кэт, а с кем занимаешься? Познакомь, а? Мы только одним глазиком…
– Попробуй. Как раз на этот глазик и окривеешь!
– она подняла что-то с земли.
– Кэт, ну при чем камень тут? Сдурела, что ли?
– Откидач, я сама не хочу по-плохому. Сказано: не могу я сегодня. И все. Пишите письма.
– Не, братва, это не Катюха, это зараза какая-то… Грубиянка!
– Точно, плоховатая я сегодня. Привет!
Гости опять врубили свою музыку и стали удаляться с ней, причем один крикнул сквозь наглые синкопы:
– Учти, Кэт: одна такая "перо" в печень получила…
7.
Когда она вернулась, он притворился, будто погружен в статьи Белинского.
– Наша культура, местная, - извиняющимся тоном сказала она.
– Клиенты от слова "клей!"… И самый липучий из них - стыдно сказать, - мой одноклассник! Только вы не думайте, что это моя компания… Мы же не отвечаем за то, чем становятся наши одноклассники?
Женя отложил книгу.
– Вы все это лихо проделали, Катя, очень храбро, но… Вам не бывает все-таки страшновато здесь? Поздно вечером, ночью?
Она хмыкнула, сощурилась:
– А если бывает - что тогда? Охранять вам меня не надо, найдется кому охранять. Нет, пан философ, не бывает страшновато.
– Зачем-то она полезла в ящик стола, на котором стояла ее музыкальная и звукоусилительная техника.
– Скучновато иногда - это есть… Ну кого мне бояться?!
Она направила на Женю пистолет большого калибра. Вполне серьезный пистолет, грозно-тусклая сталь.
– Ого! Это что - положено "ночному матросу"?
– Так точно! К стене лицом!
– скомандовала она отрывисто.
– Живо! Руки за голову!
Женя
– Сдаюсь. Впечатляет, весьма.
– Во! А вы говорите: страшновато… Ну ладно, опустите ручки-то. Купила" я вас: он сигнальный! Ну - ракетница такая… Хотите пальнуть?
– предложила она, когда он вертел в руках этот пугач.
– В другой раз, Катя. Пойду я, поздно уже. Наверно я показался вам "каменным гостем"?
Катя упростила вопрос:
– Нет, очень даже культурный гость… Гуд бай, Женя.
– Гуд найт, - улыбнулся он и, помедлив, позволил себе козырнуть своим английским:
– I wish you all the luck in the world!
– Чё-чё?
– Просто пожелал вам всяческой удачи…
– С инглишем у вас тоже неслабо? И классиков - наизусть. Господи, это с такой-то головкой - и в 1-й класс! Лучше бы мне ее одолжили! Позарез надо. На три недельки, напрокат. Я бы с ней по-быстрому поступила в Ин-яз или еще куда-нибудь - и тут же вернула бы!
Женя ответил с непостижимой для нее серьезностью:
– Я обдумаю эту вашу идею, Катя. До свидания.
– Возьмите с собой греческих на дорожку, у меня дома запас.
Потом эти орехи, десятка три, довольно долго хранились у Жени нетронутыми, в виде каких-то сувениров: он всё вспоминал, как она их колола друг об дружку, и что говорила при этом, чем и как поражала его.
8.
В актерском Доме многие окна еще светились, но вход-тамбур из двух дверей толстенного стекла - оказался уже запертым на ночь. Женя подергал ее в тоске и страхе: будить дежурную, доказывать, что он отсюда, из такого-то номера, выслушивать нотацию о режиме - морока, стыд… Но дежурная поспешила открыть прежде, чем он обеспокоил ее.
Она выглядела примерно на 45 лет. На ней был фирменный халат и невысокая белая чалма на голове, на лице играло профессиональное радушие… нет, не только оно… Еще и скромно сдерживаемый интерес - именно к нему, похоже.
– Вы простите меня, - начал он.
– Да ничего, ничего, никакого тут беспокойства. Я вам лифт сейчас включу - на ночь мы его останавливаем… Это мне Катюша моя позвонила: мама, впусти, говорит, молодого человека, это он из-за меня так поздно…
– Вы… Катина мама?!
– Что, непохожа? Все говорили: верхняя половина личика - моя, нижняя - отцова… но это в детстве, а сейчас я уж и не знаю. А что, извиняюсь за такой вопрос - неужто у вас, человека образованного, столичного, с моей Катькой общие разговоры находятся?
– Вы знаете, - Женя отвечал честно, а поэтому не моментально, - находятся. Она у вас натура незаурядная…
– Да? А училась - не очень… И в том году на вступительных ее срезали быстренько. Даже вроде как надсмеялись.
– Я про Катины знания ничего не скажу пока, но индивидуальность… она же очевидна.