Ревизор: возвращение в СССР 30
Шрифт:
А мы остались с Ильдаром и Мишей Кузнецовым.
Ждать пришлось целый час. Ровно в три часа из детского сада вышли две дородных тётки и у каждой в руках было по большой сумке из грубого холста. Они были раза в три больше обычных тряпичных сумок.
Они еле тащили их, но при этом довольно улыбались, что-то обсуждали и иногда хохотали.
— И правда, мешки, — усмехнулся я.
Несмотря на наши опасения, пошли они в одном направлении. Они прошли мимо нас, не обращая на нас никакого внимания, и мы с Ильдаром стремительным
Дверь в сад оказалась не заперта. Присмотра за входом никакого. Покачал головой. Нам-то хорошо сейчас, удобно, но… Тут не только кто угодно зайти может, похоже, но и дети сбежать на улицу могут без проблем. А улица оживленная, по ней много машин ездит.
Мы быстро прошлись по первому этажу и нашли дверь с нужной нам надписью «Пищеблок». Она оказалась открыта. Распахнули её, и я остался у двери как охранник, а Ильдар отправился искать заведующую.
Пока он ходил, в окно заглянул Миша. Не заметив в помещении пищеблока второго выхода, помахал ему рукой, мол, иди сюда.
— Здравствуйте, женщины, — встал на пути двух поварих Марк Анатольевич и показал им своё красное кремлёвское удостоверение, а позади него синхронно достали свои удостоверения Алексей и Ираклий.
Две приятельницы сразу поняли, что запахло жаренным и попытались развернуться и убежать в обратную сторону, но к ним уже подбегала вторая группа, которая контролировала пути отхода с противоположной стороны садика.
Оказавшись в ловушке, одна из них швырнула сумку на землю и зло прошипела:
— А это не моё!
— Да что вы, гражданочка? А чьё же?
— А не докажете! — бросила на землю сумку вторая.
— А мы не милиция, — ответил Марк. — Мы не будем ничего доказывать.
Он поднял одну из сумок, что бросила одна из поварих первой и кивнул Ираклию на вторую.
— Берите их, парни, и ведём обратно в детский сад, — скомандовал он.
Услышав, что это не милиция, женщины притихли. Видимо, решили, что это КГБ.
Пока Ильдар привёл бледную заведующую, мы с Мишей уже вдвоём охраняли вход в пищеблок. Вскоре наши привели и тех двух тёток, и принесли их огромные мешки.
Ильдар с Марком изъяли суточные пробы. Это были поллитровые банки, накрытые листом бумаги и перевязанные бинтом, как банка варенья. На листе была указана дата.
— Тут и за вчера, и за сегодня, — разглядывая даты, заметил Марк.
— Всё берём, — распорядился Ильдар.
Аккуратно сложили всё это в коробку, найденную тут же под столом. И Марк встал с ней в сторону, кивнув Ильдару на обычные магазинные весы. Начали доставать продукты из сумок этих тёток и взвешивать. Я вёл опись на отдельном чистом
Сверху в сумках было по четыре буханки или батона. Можно было подумать, что в сумках только хлеб. Но самое интересное оказалось под ним. Ильдар разбирал сумки, вытаскивая свёрток за свёртком. Сливочное масло, подсолнечное масло в водочных бутылках, заткнутых пластмассовыми пробками, сахар, мясо, яйца, творог, горох, манка целыми пачками. Ещё выпечка, брикеты киселя и пачки чая. Молоко в треугольных пакетах по три штуки. Овощей всего понемногу… Картошки, моркови, лука много не брали, видимо, потому что уже и так каждая сумка была килограммов под двадцать.
Заведующая с убитым видом смотрела на это всё. Явно потому, что прекрасно знала, что тут день изо дня творится…
— И это только за один день, — сокрушённо проговорил я, когда Ильдар закончил взвешивать.
— Мяса по шесть килограммов… Какое у вас сегодня мясное блюдо было? — повернулся я к заведующей.
— Гуляш с подливкой, — ответила она с потерянным выражением лица.
— А суп, я так понимаю, гороховый? Получается, без мяса? На одних костях?
— Может, и гуляш без мяса, — недобро глядя на поварих, заметил Марк.
— Выясним, Марк Анатольевич, — ответил Ильдар. — Анализы покажут.
Он взял у меня список, просмотрел его и заставил заведующую поставить свою подпись под этим списком с расшифровкой.
Рейд наш прошёл на удивление спокойно, женщины стояли пришибленные и тихие. Поварихи поглядывали на нас затравленно, но попыток разжалобить не предпринимали.
— Мне для статьи нужны будут имена и фамили, — обратился я к Ильдару.
— Нам тоже, — кивнул он с мрачным видом и повернулся к заведующей.
Та тут же продиктовала нам все данные на своих поварих. Записал себе в ежедневник.
— И ваши, — добавил я.
Ей пришлось и свои данные продиктовать.
— А для какой статьи вам это нужно? — с откровенным беспокойством спросила она.
— Для газеты «Труд», — показал я ей своё журналистское удостоверение.
— А с продуктами что теперь делать? — спросил Костян.
— Пусть едят, — отрезал Марк. — Если им кусок теперь в горло полезет.
— Зачем же. Пусть детям к завтрашнему меню добавят, — решил Ильдар. И, взглянув сурово на женщин, сказал:
— А мы снова придем и проверим!
Молодец, хорошо блефует. Проверять они точно не решатся после сегодняшнего. Наверное, впервые за годы детей как следует накормят завтра в этом садике.
— Всё. Пойдёмте, товарищи. Нам здесь больше нечего делать, — сказал Ильдар.
Мы вышли, не прощаясь с сотрудниками детского сада. Какие последствия для них будут после нашего рейда, в этот момент никто сказать не мог, но то, что они однозначно будут, понимали все. И была надежда, что они будут пожестче…