Резонансная техника пения и речи. Методики мастеров. Сольное, хоровое пение, сценическая речь
Шрифт:
В занятиях он применял такое упражнение, как «мычание». Оно давало импульс ощущению резонаторов. А затем уже строил открытый звук, чтобы в этом направлении идти дальше. Хорошо чувствовал головной регистр и грудной.
– Сергей Яковлевич обладал бесподобной дикцией, бесподобной чистотой гласных и в то же время орфоэпическим благородством. Как Вы считаете, это его природное свойство или он специально над этим работал?
– Мне кажется, и то, и другое В жизни он говорил на очень высокой позиции. У него резонаторы так работали. И когда он работал над каким-нибудь произведением, то, конечно, думал о слове, чтобы оно не было просто
– Как Сергей Яковлевич контролировал голос, как ощущал нефорсированность, силу звука? По слуху? По вибрации?
– Он всегда говорил, что надо уметь себя слушать со стороны. Не только в себе, а как бы со стороны. Чтобы звук был полётным, слышным в последних рядах зала.
Вместе с тем я никогда не слышала в его пении форсирования звука. Он всегда знал меру.
– Как Сергей Яковлевич относился к акустике зала? Это сильно его ограничивало или нет? Были ли у него любимые залы? Как он преодолевал акустически плохие условия?
– Он, конечно, реагировал на акустику. Он очень любил Большой театр, говорил, что там нельзя форсировать, что форсированный голос там не пойдет. Иногда большой зал провоцирует певцов на форсирование, на большой звук. Его это не смущало. Он всегда говорил молодежи: «Не форсируйте звук, где бы вы ни пели». Вообще, где бы он ни пел, полётность звука решала все. В любом зале, в клубе даже, проблем у него не было. Голос везде звучал прекрасно.
– Но были ли у Лемешева разговоры о грудном регистре, резонаторе? Были ли вообще разговоры о регистровом строении голоса? Или он считал, что есть единый «айн-регистр»?
– Он вообще считал, что должно все ровно звучать. Он не называл это регистром. Он считал, что снизу доверху все должно идти одинаково. Но естественно, что на каждом отрезке голоса превалируют какие-то определенные резонаторы. В романсе Дубровского si у Сергея Яковлевича было скорее грудным, чем фальцетным. Он его брал сначала на «пиано», потом развивал почти до «форте» и снова филировал. Опыт Сергея Яковлевича учит, что главное в обучении пению-не испортить природу голоса, а улучшить ее.
И. О. Рейзен. «Мой принцип – малое дыхание и петь не напором воздуха, а резонатором» [19]
– Марк Осипович, где Вы чувствуете свой голос? В груди? В голове?
– Здесь… (показывает на область между носом и ртом). Это – резонатор. Я разговариваю высоким тембром голоса. Низким – только, когда простужен. У меня – высокая позиция пения.
19
Фрагмент беседы с В. П. Морозовым // В кн.: Искусство резонансного пения. М., 2008. С. 445–446.
– Вы искали ее? Каким образом?
– Искал. Умел себя слушать.
– Как Вы себя слушаете? Вы показали на область между носом и ртом. Это – «маска»?
– Это – резонатор. Иногда его называют «маской».
– Верхнее fa где ощущаете?
– У меня верхнее lab.
– А где
– Высокая позиция. Какой-то купол. Я не знаю, может быть, это индивидуально, а может, это у всех. Артикуляция, положение рта имеют большое значение. Подбородок должен быть мягкий. Петь надо как будто улыбаясь. Никакого напряжения. Конечно, когда я пел верхнюю ноту, я шире открывал рот и позиция – высокая. Создается купол. Вот, скажем, я пел Руслана (поет).
– А когда Вы берете верхнее fa в дуэте Фарлафа и Наины…
– Да. После космического темпа арии Фарлафа я ухожу с этой нотой за кулисы. Не в горле, в резонаторе беру. Горлом нельзя. Самое страшное – горло. Горло должно быть освобождено. Оно должно быть мягким. Это – труба. Если она сжимается, кончено! Все! Теперь много певцов с горловыми голосами – тенора, баритоны и басы. Это – искалеченные голоса.
– Вы считаете, что сейчас поют хуже, чем раньше?
– Почему сейчас нет таких певцов, какие, скажем, были лет 40 тому назад? Заметьте, по крайней мере, у нас нет ни одного хорошего певца родом из столичного города. Обязательно – из провинции, где природа, воздух. Природа дает не только деревья, цветы, пшеницу, просо, но и человека. Человека дает во всех отношениях, не только как певца. Она облагораживает человека и морально, и нравственно.
– Марк Осипович, а как Вы относитесь к дыханию?
– Дыхание для певца – это ноги для человека (показывает, поет). Мой принцип – минимум дыхания, максимум пения. То есть петь малым дыханием. Малое дыхание использовать и петь не напором воздуха, а резонатором.
– Некоторые считают, что главное в пении ощущать гортань и голосовые связки.
– Гортань, безусловно, участвует. Она подвижна, не зажата. Гортань должна быть расширена и свободна (поет). И никаких фокусов!
– Марк Осипович, а какое положение гортани? Низкое? Среднее?
– Гортань должна быть свободной. Нельзя петь с напряженным лицом. Особенно важен рот. Артикуляция. Губы должны быть мягкими. Нужно петь с улыбкой, мягко, свободно.
Из книги «Рейзен» (1980). Очень любил повторять Бугамелли фразу, которую я не сразу понял, но она имела большой смысл: «Надо петь на процентах, не на капитале. Капитал должен оставаться неприкосновенным».
Что это значит? Как сохранить капитал? Прежде всего – умением. То есть петь малым дыханием. Малое дыхание использовать и петьне напором воздуха, а резонатором.
И. И. Петров-Краузе. «Резонанс – самое главное у нас в пении!» [20]
– Уважаемый Иван Иванович, мне, как автору книги о резонансной теории и технике пения, хотелось бы задать Вам вопрос: какое значение для Вашего голоса имеет резонанс и ощущения резонаторов?
20
По тексту беседы с В. П. Морозовым // В кн.: Искусство резонансного пения. М., 2008. С. 447–448.