Ричард Длинные Руки – граф
Шрифт:
Мартин, что эти три дня посматривал на меня с опаской и некоторым осуждением, сказал со вздохом:
— Наверное, для такого дня в самом деле стоило Лангедоков вздернуть…
— Их хорошо видно? — спросил я. — Издали?
— Да, ваша милость.
— Сэр Ричард, — напомнил я. — Ты теперь рыцарь, сэр Мартин!.. Я для тебя монсеньор, то есть товарищ по оружию, хоть и чуточку старше в звании.
— Сэр Ричард, — повторил он и ухмыльнулся: — Да, теперь спину надо держать прямее.
— Не только спину, — сказал я. — Ты всех здесь должен держать в кулаке, как держал своих латников.
Его лицо стало несчастным. Я похлопал его по плечу, повернулся, он вздохнул мне в спину, немного погодя я услышал по звяканью доспехов, как он топает сзади.
— Все герцогство, — сообщил я, не поворачивая головы, — объявляется демилитаризованной зоной! Конечно, это не освобождает от воинской обязанности, почетного долга каждого гражданина, однако любая служба проходит, а то и вовсе протекает, в одной-единственной горячей точке: в замке Валленштейнов. Понятно?.. Сборы и воинские учения — там же.
Мартин возразил слабо:
— А не лучше ли этих деревенских пентюхов готовить на местах? А в крепость пусть прибывают уже готовыми…
Я покачал головой:
— Ох, Мартин, Мартин, хороший ты человек, но нет в тебе совершенно ни подлости, ни коварства, как ты живешь?.. Тебя ж и куры загребут! Нет уж, лучше дрессировать в крепости, чем будут обретать навыки бойцов «на местах». А там какому-то местному губернатору восхочется опереться на свою дружину…
Он крякнул, почесал в затылке.
— Да, — признался он с неохотой. — Это я не подумал. Видать, не мое это дело — заглядывать так далеко.
— Герцогство объявляется демилитаризованным, — повторил я с нажимом, — а крепость — милитаризованной, но зато — экономически свободной! Еще не знаю, во что это выльется и что это вообще, но главное — объявить. Все религии вообще приманивают тем, чего никто не видел, а доход какой? Подумать страшно.
Он оглянулся на замок, в глубоко посаженных глазах я рассмотрел подлинную жалость.
— Красивый… Все замки делались для войны, а этот… ну как будто для красоты.
Я развел руками.
— Вообще замок леди Элинор нужно снести уже потому, что здесь пристанище кошек. Не всех же Лангедоки перебили, какие-то разбежались, начнут возвращаться… Были бы собаки, можно как-то переоформить на приют для бездомных животных, но кошки… брр-р-р! Всем известно, что только собака защищала Деву Марию, когда та бежала с ребенком из Мекки в Медину, а кошки норовили поцарапать ребенка.
Он слушал с раскрытым ртом и, когда мимо пробежала кошка, он так ухитрился пнуть ее под брюхо, что та пролетела над кустами, словно мявкающая шутиха.
— У царя Ирода, — добавил я, — было множество кошек, а Иродиада, что потребовала подать ей на блюде голову Иоанна Крестителя, была хозяйкой трех самых редких в стране кошек. У Понтия Пилата была собака, но она выла и горевала, когда тот все-таки подписал приказ казнить Иисуса, у Тертуллиана в старости спал его пес в ногах, грел хозяина своим телом. Да и вообще,
Он посмотрел на Пса, что гонялся за бабочками, подпрыгивал и ловил их толстыми лапами, вздохнул:
— Понимаю. Замок разрушим.
— Сровнять с землей не обязательно, — сделал я уступку. — Главное, сделать его невозможным для жизни… людей. А привидения пусть живут, если захотят. Но графиня Клер и ее двор теперь свободны, могут уйти, как и хотели.
На четвертый день в большом зале прибывшие лорды давали вассальную клятву. Я получил с почтовым голубем весточку, что лорд Иммаркус, чьи владения у самого океанского берега, никак не ждал нападения так скоро, так что замок захвачен с ходу, сопротивление оказали только в донжоне. Иммаркус убит, погибли и два его взрослых сына, а жену с малолетним наследником привезут вместе с боевыми трофеями. Лорд Ксенкель, его сосед и властелин обширных угодий чуть западнее, сопротивляться и не думал, он просто надеялся, что все как-то обойдется само собой и о нем забудут. Его привезут в оковах и с петлей на шее.
Я велел Мартину:
— Отошли приказ, чтобы сразу на месте организовали снос тех замков. Пусть сгонят окрестный народ. Ломать будут с куда большей радостью то, что их заставляли строить. Пообещай, новая власть снизит налоги.
Он спросил с недоверием:
— В самом деле снизит?
— В самом, — заверил я. — Нужно будет кормить одного кровопийцу, а не десятерых.
— Серьезный довод, — ответил он. — Через полчаса Винченц получит все ваши указания.
— Кстати, о Винченце, — сказал я. — Он сейчас землю роет, только бы угодить новой власти. Вообще-то его вины, если быть справедливым, нет, он только выполнял приказы своей хозяйки, но, сам понимаешь…
— Понимаю, — ответил он быстро. — Я бы его вообще убил!
— Я бы тоже, — согласился я, — но живой он куда полезнее.
— Вы настоящий христианин, — сказал он с почтением. — Такое милосердие!
— Я прагматик, — объяснил я. — Подлый и беспринципный. Что такое — убить? И сразу потерять возможность отравлять ему жизнь дальше? Нет, мои враги так легко не отделаются.
На прощание я обошел в сопровождении Мартина замок сверху донизу, пока не отыскал комнату, где на штыре тот странный пояс из плотно подогнанных блях, от которого в прошлый раз не мог оторвать взгляда. На ходу я бездумно, на инстинктах, наверное — собственника, ухватил и, чувствуя недобрую тяжесть, так же бездумно опоясался.
Пряжка защелкнулась с мягким стуком, словно сотни штырей одновременно вошли в нужные разъемы. Странное чувство узнавания прокатилось по телу, словно это мой пояс, который я носил тысячи лет с самого детства, он со мной рос, наращивал чешуйки, оставаясь другом детства, защитником, наставником и много чем еще.
— Пожалуй, — сказал я, — это последнее, что я экспроприирую по праву… по праву, да. Остальное в замке — на поток и разграбление. Что останется после вас — пусть заберут крестьяне. Они народ хозяйственный, даже камни растащат на свинарники да коровники. Представляешь, какие прочные и просторные будут коровники?