Ричард Длинные Руки – граф
Шрифт:
— Крепость Валленштейнов, — сказал я зло, — нужна понятно для чего. А эти?.. Их изначально строили для всяких распрей! Если крепость Валленштейнов падет, эти замки не спасут от нахлынувших степняков. Повелеваю: люди, способные держать оружие, должны быть готовы защищать стены замка Валленштейнов, ибо герцогство отныне и вовеки едино и неделимо. Всякие удельные княжества, маноры, феоды или аллоды независимость потеряли раз и навсегда!
Он выглядел потрясенным, словно получил дубиной по затылку. В глазах опасение, страх, ужас и только самая чуточка восторга, на который я вообще-то рассчитывал
Со стороны ворот донеслись крики, брань, ругань. Одному Лангедоку надели петлю и столкнули с подставки. Тело закачалось, задергалось. Послышался хруст шейных позвонков, только тогда двое поняли, что все всерьез, завопили, падали на колени и умоляли, обещали все отдать, однако Раймон, страшась меня куда больше, чем короля, торопливо надел петлю второму, Винченц оглянулся на меня и махнул рукой. Второго столкнули вслед за братом.
Когда в петле закачался третий, а крик сменился хрипом, я кивком подозвал Мартина.
— Срочно направь гонцов во все ближайшие и отдаленные владения. Если хозяева земель не явятся ко мне в течение трех дней и не принесут оммаж, я развешаю их точно так же. Только не буду свозить сюда, а украшу ихними тушами ворота их же замков. Кстати, в интересах дела объединения государства, пусть и такого крохотного, я не остановлюсь перед тем, чтобы обезопасить полностью… А, что за хрень, начинаю искать дипломатические обороты! Короче говоря, я убью на месте их жен и детей, дабы пресечь всякие будущие реванши, отмщения и пересмотры границ. Так пусть и объявят. Сейчас самый удачный момент для наступления на их демократические завоевания, все поражены ужасным крушением двух самых могучих лордов: Касселя и Лангедока. Я — человек широких демократических взглядов и потому могу воспринимать опыт и персидских сатрапов, и турок-османов, и всех прочих правителей, что пекутся о мире и спокойствии. Так пусть и объявят!.. Нет, не дословно, не поймут, гады, моего красноречия и широты эрудиции. Пусть скажут коротко: кто не явится с вассальной клятвой в течение двадцати четырех часов…
Он вскрикнул:
— Так не успеть же!
— Ближние успеют, — заверил я, — а для дальних — да, продлим до трех суток. И уже после того, как будет принесена клятва, надо будет обследовать все герцогство… герцогство, а не «зеленый клин»!.. и, повторяю, сровнять с землей к чертям собачьим все замки. Так в свое время сделал кардинал Ришелье, оставив только крепости на границе как опорные пункты для гарнизонов. Да и те, как сам понимаешь, национализировал в экстренных случаях. Так что я опираюсь на опыт умнейших правителей, а не изобретаю… телегу.
Он судорожно кивал, восхищенный и в то же время устрашенный крушением его упорядоченного мира.
— Есть, сэр! Будет сделано, сэр.
Я смотрел ему вслед, стиснул челюсти. Сейчас я кажусь ему чудовищем, но очень скоро обученная пехота, составленная из горожан, будет убивать всех рыцарей в бою, им незачем брать их в плен, это другое сословие, выкупа простому человеку не получить, а разрубить голову надменному сеньору, который смотрит с презрением, как на скот, — это ж какое удовольствие…
Глава 13
После такой резни, которую мы вроде бы устроили, народу в замке, как ни странно, словно
Мартин быстро формировал отряд охраны, я объяснил весело:
— Ты думаешь, чего я вызвал тебя не сразу? Конечно, можно было бы в первый же день… но надо же дождаться, когда соберут все сокровища леди Элинор? Видишь, сколько собирали! Криворукие… Могли бы и за день управиться. Теперь да, можно все на телеги. Проследи, чтобы так же под охраной переправили в наиболее защищенное место самого глубокого подвала и там держали до моего возвращения!
Он просиял, но в глазах помимо великого почтения я увидел еще и что-то вроде страха перед такой нечеловеческой расчетливостью.
— Ваша милость…
— Ты с этим заканчивай! — сказал я строго. — За проявленную доблесть ты возведен в рыцари! Запомнил?.. Отныне ты — сэр Мартин. А я для тебя — сэр Ричард. И вообще твои полномочия расширяются. Ты выказал себя не только отважным, но и верным, что еще важнее. Потому тебе вменяется… эх, что бы тебе вменить такое, чтобы хребет затрещал?
— Ваша… сэр Ричард, — взмолился он. — Вы ж христианин!
— Христианин, — подтвердил я злорадно. — А наша церковь строга и местами люта. Так надо, ты ж видишь, с какими свиньями живем? Так что грузи все это и увози.
Он прикинул взглядом.
— Еще телеги три понадобится.
— Бери, — разрешил я. — В счет папараций. Тьфу, репатриаций… или репараций, неважно. Грабь награбленное!.. И увози более законному владельцу, у которого меч длиннее, а кулаки больше, так что он по логике — самый добрый. Это я, понял?
Он смотрел несколько ошалело.
— Это вы… добрый?
— И леди Элинор добрая, — сказал я великодушно по отношению к поверженным. — И даже Лангедок с Касселем. Все, по мнению нашей благословенной церкви, добрые и милосердные. Просто добро дралось с добром, и то добро, что добрее, — победило!
Он смиренно поклонился, переступил через ручеек темно-красной жидкости, что вытекает из-под груды тел под стеной. Верхние с такой силой давят на нижних, что из ран вытекает не только кровь, но и вываливаются кишки. В ручейке вполне можно пускать кораблики, строить запруды. Челядь выносит трупы по одному, хватаясь за каждый вчетвером: рыцари, да и воины в полных доспехах, весят, как хороший конь под седлом и с подковами.
В течение трех дней в замок леди Элинор съезжались перетрусившие лорды, все клятвенно заверяли в покорности и обещали служить согласно рыцарским законам, но я отложил обряд оммажа до последнего часа, пока не приехали самые дальние. Не явились только Иммаркус и Ксенкель, я немедленно послал туда усиленный отряд под началом Винченца, под его рукой триста рыцарей фон Кляузтерна и Честергильда, двести ратников барона Лапереллы и четыреста копейщиков виконта Терница. Эти соседские лорды всячески выказывали мне покорность и сами готовы были вести войска на соседа, только бы доказать свою лояльность.