Ричард Длинные Руки – император
Шрифт:
— Непросто, — повторил он с неприязнью. — Потому сейчас никто. Это доступно?.. Мельчают не только люди, как принято у вас говорить, увы.
Я спросил осторожно:
— Что, и гномы?.. Ну да, теперь понимаю, куда делись великаны…
Волсингейн сказал почтительно, чуть ли не приседая до земли:
— Ваше величество, этой веревкой связывали самого Фенрира!..
Я порылся в памяти, там всего столько, что уже и не знаю, переспросил:
— Это такого серого волчика?.. Еще
— Еще маленьким, — напомнил Волсингейн почтительно, — он откусил правую руку Тюру!.. Ваше величество, если эти гномы… э-э… благородные гномы берутся изготовить такую веревку…
Атарк даже не повел глазом в его сторону.
— Не такую долговечную, — буркнул он, — как та, которая удерживала Фенрира. Та, правда, тоже со временем истлела, но эта протянет еще меньше.
— Но хотя бы пару дней? — спросил я.
— Год, — ответил Атарк. — Но если очень торопиться, можем сделать за неделю, однако распадется через месяц.
— На месяц и не надо, — сказал я. — Делай как можно быстрее. Думаю, нам хватит и пары дней. Даже сутки и то много. Нам сейчас каждый час дорог!
Он кивнул.
— Понимаю. Сейчас же велю начать. Медвежьи сухожилия у нас уже есть, как и птичья слюна, а без дыхания рыб обойдемся… Смотри под ноги на обратной дороге!
Он исчез, словно провалился сквозь землю, Волсингейн шумно перевел дыхание и даже задышал свободнее. Я повернулся к выходу из расщелины, а он сказал за моей спиной:
— Ваше величество, вы великий государь! Даже гномы на вас работают.
— Они вообще-то работают на свое спасение, — ответил я резонно, — но вы продолжайте, продолжайте резать мне такую матку-правду в глаза! Я настоящий король-демократ, обожаю, когда меня хвалят.
— Ой, ваше величество…
— Правда, — добавил я строго, — тут же начинаю думать, а зачем это ему? Что он такого восхотел хитрого? Что замыслил? Может быть, такого на всякий случай сразу в кандалы и в темницу?
Он посмотрел исподлобья.
— Все бы вам шутить, ваше величество. А тут волком выть от бессилия хочется.
— А Глейпнир? — напомнил я. — Если эта веревочка Фенрира удержала, то и эту тварь… Верить нужно людям, отважный граф! А гномы тоже люди. Хоть и не люди, но все-таки люди.
— Не обманет?
Я развел руками.
— Какой смысл?..
— Да кто их знает.
— До сего времени, — сообщил я, — не обманывали. Мы друг к другу со всем нашим уважением и почтением даже. А сейчас так вообще у нас одна цель. Догадываетесь, какая?
Он покачал головой.
— У вас поди догадайся. Главное, чтоб веревку сделали.
— Сделают, — ответил я, но без особой уверенности в голосе. — Они работают на меня, а я работаю на них. Это
— Если принесут, — сказал он с надеждой, — расшибемся в лепешку, но все сделаем.
— А гномам потом привилегии, — напомнил я. — За общий вклад в победу.
Он насторожился.
— Какие такие привилегии?
— Уравнивание в правах с людьми, — уточнил я.
— С простолюдинами? — спросил он. — Тогда да, с этим спорить никто не станет, все-таки общий вклад в победу…
— Гномьей верхушке придется дать права дворянства, — сказал я, — и право на «сэр». Но их мало, так что волнений в народе не будет. В графы никого не возведем, не волнуйтесь.
— Главного можно в бароны, — предложил он. — Одного, конечно.
— Так и запишем в указе, — согласился я. — Вы правильно понимаете государственные и окологосударственные нужды, граф.
Еще сутки прошли в бесцельном ожидании и по-торапливании Атарка. Последние часы я безвылазно сидел в той же расщелине и терпеливо ждал. На этот раз, беспокоясь за государя, меня сопровождали Боудеррия с двумя своими орлами, уже с Малькольмом и Амброзом, обоим до жути хотелось увидеть гномов.
Вместо Атарка появился незнакомый гном, сообщил хмуро, что уже вот-вот, надо подождать, скоро-скоро.
Я ждал, солнце перешло на западную сторону небосвода и начало сползать по его хрустальной поверхности к земле, оставляя раскаленное багровое пятно.
Внизу затрещали камни; вообще-то гномы умеют ходить бесшумно, но этот треск для нас, чтобы не померли с перепугу.
Атарх появился на прошлом месте встречи, за ним двое гномов держат на вытянутых руках широкое пурпурное полотнище, расписанное золотыми узорами, а на нем моток пеньковой веревки, так мне показалось, разве что очень тонкой, почти как суровая нитка. Малькольм пробормотал озадаченно:
— Обертка выглядит царственнее.
Атарк взглянул на него с насмешкой, полной превосходства.
— Не все то золото, — произнес он низким, как львиный рык голосом, — что блестит ярче. Я видывал королей и побогаче одетых, чем ваш.
Боудеррия нахмурилась, а Малькольм сказал грозно:
— Но-но! О великом Ричарде недопустимы такие слова!
Атарк нахально улыбнулся.
— Вот-вот. Величие не в одежде. Эта веревка… наши умельцы хотели на всякий случай сплести целую сеть, но я сказал, что сэр Ричард и так справится.
Он поглядел с покровительственной усмешкой.
— Вообще-то, — буркнул я, — сеть бы лучше, но время поджимает. Давай сюда. От людей великая благодарность в моем королевском лице во всем величии.