Ричард Длинные Руки – император
Шрифт:
Филигон, не реагируя на разговоры, висит на веревках, те растягивают его сразу в четыре стороны, не давая возможности сделать шаг, а только касаться пола копытами.
Я поднялся, сделал шаг к нему, а он быстро, очень быстро вскинул голову, хотя и не в той мере, как поднимает голову человек. Я снова ощутил на себе острый взгляд, хотя это не взгляд, филигон всматривается как-то иначе, не глазами, но всматривается пристально, почти сверлит взглядом, потом опять как-то странно потерял интерес и посмотрел в сторону.
Холод
Двигаясь нарочито медленно, я опустился на стул, спросил воина.
— Что там за обломки?
Он ответил торопливо:
— Это он разломал… когда дергался. И не восхотел сидеть.
— Что ж, — сказал я, — пусть теперь стоит. Вольно, солдат.
Он отступил вплотную к стене рядом с дверью, а я вперил в филигона прямой, очень даже прямой взгляд. Что-то глупишь, филигон. Лучше все-таки сидеть, чем стоять. Или вообще не понимаешь, что такое стул? Вряд ли. Даже если у вас их нет, что маловероятно, но все равно глупо крушить то, чему не знаешь назначения.
— Итак, — сказал я по-филигонски, — имя, звание, должность?.. В каком чине?
На морде филигона, как я понял, отобразилось изумление, все-таки они произошли от человека, огромные глаза уставились вроде бы в меня, по коже прокатился холодок, пришлось напомнить себе, что он сейчас ослеплен светом того единственного факела у двери, и на самом деле видит меня только в запаховом зрении.
— Что? — произнес он очень высоким голосом, дискантом, что ли, да и тот почти переходит в ультразвук. — Ты же смакт.
Я ощутил радостную дрожь в теле, передернул плечами, сердце пошло стучать чаще.
— Смакт? — повторил я. — Ладно, пусть смакт. Главное, можем общаться, а это же громадное достижение! У нас войны начинаются даже между людьми, потому что не находят общего языка! А мы вот нашли!
Он не сводил с меня пристального взгляда огромных глаз, неужели как-то видит, хотя те совершенно закрыты диафрагмой.
По всему телу побежали мурашки, а филигон произнес еще более высоким голосом:
— Смакт, сними путы. И приди в Лоно.
— Мы можем общаться! — повторил я. — Теперь вопрос, кто вы и зачем прибыли?.. Хотя уже знаю, вы — филигоны. Это самоназвание?
— Все трепещет и смиряется перед филигонами, — ответил он. — Смирись и приди покорно. Немедленно Убери это, мешающее мне…
— Конечно-конечно, — заверил я, — тут же уберу… как только увижу, что у нас взаимопонимание… и что не навредишь нам… Значит, вы филигоны? Так вот почему понимаю… Почему вы здесь?
— Убери, — велел он настойчивее, — и смирись…
— Погоди, — ответил я, — давай сперва придем к какому-то соглашению.
Он повторил тем же предельно высоким голосом:
— Убери.
— Это
— Смакт, — произнес он.
Я спросил в лоб:
— Зачем вы забираете людей?
Он некоторое время всматривался в меня, так бы я рассматривал говорящую жабу или ящерицу.
— Ты тоже смакт, — произнес он.
— Что такое смакт? — спросил он.
— Смакт, — произнес он. — Смакт.
Я сказал терпеливо:
— Непонятно. Можешь объяснить?
Он почти по-человечески пожал плечами, я запоздало понял, просто пробует веревку на прочность, что не просто веревка, а Глейпнир, много лет или столетий удерживавший ужасающего Фенрира, который потом уничтожил весь Асгард и его обитателей.
Я посмотрел в глаза филигона, произнес как можно более высоким голосом, что почти на грани слышимости:
— Давайте поговорим. Всегда дешевле решать проблемы за столом переговоров. Если хотите, можем даже без свидетелей.
Он молчал и продолжал рассматривать меня в упор.
— Это для того, — объяснил я, — чтоб у нас не возникало неловкости. Дескать, предаем национальные интересы и все такое. Не все народу нужно сообщать, верно?
Он молчал, уже отвел взгляд, лицо его подергивается, я пытался расшифровать: эти проявления эмоций могут сказать больше, чем слова, их скрыть или подделать сложнее, хотя тоже можно, но что за игра у этого существа, пока не понимаю.
— Может быть, — сказал я, — мы поможем вам с вашими проблемами. Зачем вам наши люди? Почему терраформируете планету?
Краем глаза видел, как страж поглядывает на меня в недоумении. Даже показалось, что не слышит меня, будто я вообще перешел на ультразвук, но вроде бы не перешел, я же себя слышу, хотя да, это себя, себя мы всегда слышим.
Подождав чуть, я поднялся, сказал ровно:
— Нет желания отвечать?.. Хорошо, вернусь через час. Если не надумаешь говорить, будут приняты меры иного воздействия. Смакт я или не смакт, но тебе будет очень больно. Мы, люди, это умеем делать лучше всего.
Часть третья
Глава 1
Распахивая дверь, услышал гул громких голосов, рыцари яростно обсуждают захват пленного, скорбят о павших и строят планы, как теперь пойдут и всех убьют.
Все разом умолкли, повернулись. Я сказал с порога:
— Граф Гуммельсберг, барон Норберт, лорд Робер… вы тоже, барон Келляве, ко мне в шатер. Они безмолвно двинулись следом, я быстро прошел к себе, а когда за последним часовой опустил полог, сказал властно: