Ричард Глостер, король английский

Воронина Виктория

Оставив пока свои переживания в стороне, граф Нортумберленд решил явиться в ставку Генриха Седьмого, чтобы получить свою долю вознаграждения за предательство Ричарда Третьего. Но новый король встретил его очень холодно, и дал понять, чтобы он, Нортумберленд, был доволен и тем, что его не покарают за то, что он не присоединился в битве к войску Тюдоров.

Разочарованный Нортумберленд пошел к своему лагерю, сердито торопя своих воинов и слуг. Но возле места на Рэдмурской равнине, где погиб покойный король, он невольно задержался, - никогда он еще не видел трупов в таком количестве в одном месте.

От

груды мертвецов вдруг явственно послышался стон. Граф при свете сгущающихся сумерек стал присматриваться внимательнее в поиске спасше­гося человека, которого он, возможно, в прошлом хорошо знал и с которым может быть состоял в дружеских отношениях. От его внимания не ускользнуло слабое движение непонятно кому принадлежавшей руки. И граф узнал на ней любимое кольцо с жемчужиной Ричарда Третьего, память о покойном отце, с которым король никогда не расставался. Словно ужаленный граф приказал своим слугам освободить от остальных тел выжившего рыцаря, и вскоре его догадка получила подтверждение - перед ним действительно лежал весь израненный, еле дышащий король Ричард.

В последних проблесках сознания Ричард все еще переживал подробности роковой битвы. Когда он упал от последней раны, к нему молниеносно подскочил его оруженосец Генрих Смолл, и, надев на себя золотую корону, принял мученическую смерть, предназначенную Ричарду Третьему. Уэльские лучники в пылу сражения не заметили подмены, для них королем был тот, кто носил корону, и они представить себе не могли, что приближенные Ричарда Третьего настолько любят его, что, не задумываясь, были готовы отдать за него свою жизнь.

По знаку графа Нортумберленда, его слуги осторожно положили умирающего короля на свои плащи, и украдкой понесли его мимо буйно праздновавшего свою победу лагеря Генриха Тюдора. Нортумберленд тайно увез Ричарда в лежащую возле Рэдмурской равнины деревню Мэнсетер, где поручил своим людям ухаживать за ним, надеясь на безграничную благодарно­сть короля за его спасение. Он был весьма изумлен тем, что и эта его надежда не оправдалась. Оправившись, Ричард встретил его бранью. Король был в ярости от своего поражения, от гибели своих верных боевых товарищей, и оттого, что Генрих Тюдор теперь носит его корону. Во всех этих несчастьях Ричард винил главным образом предательство Стэнли и спасшего его графа. Не смотря на то, что от Нортумберленда зависела его свобода и сама жизнь, король прямо заявил графу, что также покарает его как изменника.

В свою очередь возмущенный неблагодарностью Ричарда граф Нортумберленд выдал его лорду Джасперу, дяде Генриха Седьмого. Тот, обрадованный возможностью предать мучительной казни злейшего врага своей семьи, отослал Ричарда под усиленным конвоем в тюрьму замка города Лестер, где томились остальные сторонники Йорков в ожидании решения своей участи в Лондоне. Чтобы унизить бывшего короля, лорд Джаспер бросил Ричарда в застенок, куда обычно помещали узников самого низкого социального положения. Но Ричард не жалел об этом когда увидел там пленных герцога Норфолка, графа Суррея, лорда Феррерса и рыцаря Уильяма Кэтсби. Они же встретили своего короля с возгласами радостного изумления, вставали перед ним на колени и целовали его руки и одежду. Для них его появление было подлинным чудом воскрешения из мертвых.

Через шесть дней к ним присоединился

виконт Лавелл, который также прослезился от радости, увидев живого Ричарда. Король начал расспрашивать его об обстоятельствах его пленения. Лавелл же ответил так:

– - Мои злоключения не представляют особого интереса, государь, меня настиг отряд шотландцев Брюса Эршела. Гораздо важнее новости, которые я могу вам рассказать, - одна из них хорошая, а другая плохая.

– - Начинай с хорошей новости, слишком давно у нас не было повода для радости, - нетерпеливо потребовал Ричард.

– - Генрих Тюдор погиб от случайной стрелы, когда преследовал отряд вашего кузена лорда Невилла, - широко улыбаясь, сообщил виконт Лавелл.

– Благодарю тебя, Господи, - Ричард от сильного волнения, причиненными этими словами даже закрыл глаза, а его сторонники разразились восторженными возгласами.
– Стало быть, я теперь единственный претендент на трон Англии, если только Генрих Тюдор не оставил после себя незаконнорожденного потомка.

– - Это не совсем так, от Ланкастеров уже есть новый претендент на английскую корону, - осторожно заметил виконт Лавелл.
– В этом и состоит плохая новость.

– - Кто же это, лорд Джаспер Тюдор?
– презрительно сощурил глаза Ричард. В его голосе звучал такой гнев, что людям Ричарда стало жаль его неведомого соперника.

– - Принцесса Екатерина Ланкастер, дочь Генриха Шестого и Маргариты Анжуйской, - с тяжелым вздохом произнес виконт Лавелл.
– Ее права настолько весомы, что их может признать вся Англия.

– - Что ты несешь, Лавелл, у короля Генриха Шестого был только один ребенок - сын Эдуард, - недоверчиво произнес Ричард Третий.

И, тем не менее, в Англии появилась особа, называющая себя дочерью Генриха Шестого, - виновато ответил Лавелл.

– Скорее всего, она самозванка! Это ложь, придуманная. Ланкастерами для того, чтобы скрыть свою беспомощность после гибели Тюдора!
– гневно воскликнул Ричард.

– Нет, государь, это известие похоже на правду, - вступил в разговор до сих пор молчавший герцог Норфолк.
– После выкупа из плена Маргариты Анжуйской, до Англии начали доходить слухи, что бывшая королева родила в Провансе дочь. Ваш брат Эдуард Четвертый весьма обеспокоился этим обстоятельством и послал в Францию своего самого ловкого рыцаря Гербер­та Кортни с приказом похитить принцессу Ланкастер, если это правда. Но сэр Кортни попал в руки Маргариты Анжуйской и был предан мучительной казни. Вскоре же Маргарита объявила, что ее дочь умерла и назначила на­следником Ланкастеров Генриха Тюдора.

– Вы все слышали, сама Маргарита объявила, что ее дочь мертва, - громко обратился ко всем слушателям Ричард.
– Кем бы ни была эта девица, которую выставляют Тюдоры, она самозванка!

– Со стороны Маргариты Анжуйской это мог быть хитрый ход, чтобы отвлечь внимание вашего брата от наследницы, - снова не согласился герцог Норфолк.
– А самозванка она или нет, это легко проверить. У принцессы была заметная родинка, и король Эдуард Четвертый знал об этой примете.

Последний довод герцога Норфолка убедил Ричарда в правдивости неожиданного известия. Совершенно подавленный новым обстоятельством про­тивостояния двух королевских родов Англии, он сокрушенно проговорил: