Ричард Глостер, король английский

Воронина Виктория

Видя, что Екатерина не способна даже держаться на ногах, он наскоро поправил их одежду, привязал ее коня к своему, и поднял свое сокровище к себе в седло, торопясь в обратный путь.

Герцог Глостер выбрал самую неприметную дорогу к Вудстоку, и незаметно подъехал к самому поместью. Здесь ему предстояло расстаться с Екатериной, чтобы их вместе не увидели другие люди.

– - Вы покидаете меня?
– удивилась Екатерина.

– - Наша честь требует этого, любовь моя, но я обязательно найду способ поскорее увидеться с вами, - с болью в голосе произнес Ричард, и Екатерина, наконец, пришла в себя.

– Тогда до новой встречи, мой Ричард, - еле слышно сказала она, и торопливо поехала к главным воротам поместья.

Ричард остался один и не мог обрести

себе покой, невпопад отвечая на вопросы своих приближенных, встревоженных его долгим отсутствием. Пир, устроенный по поводу удачной охоты, для которого зажарили туши забитых оленей, тоже прошел мимо его сознания, - у него было одно только стремление снова увидеться с Екатериной. Проще всего было под каким-то предлогом прийти в ее покои и попросить свидания с нею. Но в приемной королевы всегда толпились сторонники Ланкастеров, враждебно к нему настроенные, и Ричарду не хотелось сталкиваться с ними, он решил пойти другим путем. Дождавшись полного безлюдья, Ричард быстро взобрался на, дуб, растущий возле окон комнаты королевы, и по нему перебрался в здание.

Екатерина не сразу поверила в неожиданное появление Ричарда, больше похожего на порождение ее разыгравшегося воображения. Затем она хотела броситься ему в объятия, но Ричард ограничился тем, что нежно поцеловал ее руку.

– Мы не вправе позволить себе большего, любовь моя, пока не состоим в законном браке, - сокрушенно произнес он.
– Кэти, я пришел, чтобы просить тебя выйти за меня замуж, и сделать это как можно скорее. Не хочу в своей любви к вам уподобляться вору, тайком крадущего драгоценное достояние и прячущегося от людей. В своем отношении к вам я должен быть предельно честен.

– - Но разве наш брак возможен?
– испугалась Екатерина.

– - Не бойтесь нашего союза, любовь моя, - ласково произнес Ричард.
– Обещаю вам, что ваши интересы я всегда буду ставить выше собственных интересов.

– - Но многие люди, особенно сторонники наших семей, воспримут наш брак как кощунство, как поругание памяти погибших в воине Алой и Белой роз, - осторожно проговорила Екатерина, не желая затрагивать эту тему.
– Подумайте о своих родных, Ричард. Разве вы сможете доставить им столь большое огорчение как вашу женитьбу на мне?

– - Один день любви к вам перевесил во мне всю тридцатилетнюю ненависть Ланкастеров и Йорков, Кэти, и я добьюсь, чтобы моя семья признала вас, - ответил Ричард.
– Ты беспокоишься о людях, но забываешь, что наша первейшая обязанность жить в мире и в согласии с богом, а не с людьми. Мы оскорбили нашего Господа тем, что предались своей любви прежде, чем преподнесли ее Ему, и нам нужно поскорее исправить эту ошибку. Фактически, Кэти, мы уже стали мужем и женой, и это нельзя изменить, нужно только освятить наш союз в церкви. Узы между супругами самые крепкие и нерасторжимые, перед ними отступают все иные родственные связи. Я буду уговаривать тебя, Кэти, пока ты не согласишься на мое предложение.

– Но я уже согласна, - улыбнулась Екатерина.
– Только сперва сделайте кое-что для меня.

– Все, что угодно, - радостно воскликнул Ричард.

– Поклянитесь, что решение судьбы сторонников Ланкастеров будет зависеть от меня, а судьбу союзников вашей семьи я предоставляю вам, - попросила Екатерина.
– Только при этом обещании я выйду за вас замуж.

Ричард тут же дал необходимую клятву. Екатерина обговорила с ним подробности их будущего венчания, после чего окрыленный герцог Глостер вышел из покоев королевы, от радости даже не замечая дежурную даму леди Блаунт, словно она была бесплотным духом. Другие мысли занимали его - он торопился найти священника, который завтра бы смог совершить его венча­ние с Екатериной Ланкастер. Пораженная его уходом, леди Блаунт кинулась к королеве.

– - Ваше величество, что делал лорд Йорк в ваших покоях?
– возмущенно спросила она.

– - Мы с герцогом Глостером обсуждали важные дела, и наше решение он объявит завтра за обедом, - ответила Екатерина, опуская глаза, чтобы не смущаться еще больше в присутствии этой верной сторонницы

Ланкастеров. Она предчувствовала, что для леди Блаунт ее решение выйти замуж за Ричарда Глостера станет страшным ударом, но теперь она не могла отказаться от него. То, что герцог Глостер дороже ей всех людей на свете, Екатерина поняла в первый раз на рождественском балу, когда Ричард неожиданно потерял сознание. С тех пор юная королева пыталась подавить в себе нежные чувства к представителю рода Йорков, считая всякое влечение к нему предосудительным для себя. Некоторое время ей помогали выстоять в поединке разума и чувств перипетии междоусобной борьбы, но сила любви ее избранника необратимо увлекла ее на путь исполнения сокровенного желания.

– - Неспроста в Англию приехал бургундский советник Жан де Флавиньи, он вместе с Йорками что-то замышляет против вас. Берегитесь, госпожа, вы в последнее время слишком прислушиваетесь к коварному герцогу Глостеру. Не доверяйте Йорку, моя королева, он спит и видит, как снова завладеет английским престолом, - предостерегающе произнесла леди Блаунт, и в сердцах воскликнула:

– И вообще, все при нашем дворе происходит так как того пожелает милорд Глостер!

– Но его желания совпадают с моими!
– простодушно воскликнула Екатерина, и спохватилась, что чуть не выдала суровой наперснице своего счастья. Видя, что юную королеву не удастся настроить против ненавистного ей Ричарда Йорка, леди Блаунт ушла, сердито пожелав Екатерине спокойной ночи.

Рано утром Екатерина пожелала видеть духовника, и исповедалась ему, готовясь к таинству венчания. Поскольку грехов у юной королевы набралось немного, ее исповедь длилась недолго. Основное затруднение для нее состояло в отсутствии подходящего наряда для свадебной церемонии. Подумав, Екатерина выбрала новое платье, которое она приготовила для окончания охотничьего сезона, и вместе с двумя служанками удлинила его подол до длины, положенной по этикету.

Более серьезные заботы были у Ричарда. По каноническому закону венчание проводили через три месяца после помолвки, и Ричарду стоило немалого труда убедить капеллана немедленно совершить обряд. Довод о кознях недоброжелателей, которые могут помешать заключению брачного союза, священник посчитал убедительным, и в обед герцог Глостер объявил собравшимся вельможам о своей предстоящей свадьбе с королевой. Опешившие зна­тные господа, еще не пришедшие в себя после ночной попойки, направились в готическую часовню Вудстока, уже готовую к предстоящей торжественной церемонии. Много знатных лордов, особенно из партии Ланкастеров, считали, что Ричард Йорк и королева Екатерина являются неподходящей парой, но из-за неожиданности сообщения они оказались неспособными препятствовать их браку. Одна леди Блаунт попыталась чинить помехи намечающему бракосочетанию. Она в ужасе кинулась к графу Оксфорду, и закричала:

– Нужно что-то делать, граф! Нельзя допустить этой свадьбы, которая нас всех погубит.

Но, к ее изумлению, граф Оксфорд иначе смотрел на происходящее.

– По мне, пусть королева лучше выйдет замуж за герцога Глостера, чем за какого-то рыжебородого ирландца. По крайней мере, Ричард Йорк англичанин, - невозмутимо ответил он взбудораженной даме.

Из-за поспешности венчания часовню не убрали, как следует, и ее украшали только несколько, быстро собранных букетов скромных полевых цветов. Ричард ожидал невесту у алтаря, одетый в свое выходное платье темно-синего цвета. На его черном тюрбане сверкал прославленный алмаз "Роза Йорков", который глава семьи носил в особо торжественных случаях. Но лицо Ричарда привлекало больше сияния знаменитого алмаза выражением нетерпеливого ожидания любимой женщины. В Екатерине Ланкастер он, наконец, встретил свой идеал, и всей душой предался счастливому переживанию появления своей возлюбленной. Когда он в первый раз заглянул в ее бездонные чарующие глаза, то сразу безоговорочно поверил в красоту и совершенство ее женственной натуры. Каждое произнесенное ею слово обнаруживало возвышенность ее суждений, и эта возвышенность передавалась большинству близко знающих ее людей. Ее 0x08 graphic