Ричард Глостер, король английский

Воронина Виктория

Ричард быстро направился в Тауэр, желая расправиться с соблазнителем жены, но Шелтон на следующий день виновато доложил:

– Государь, я не могу выполнить вашего приказа. Выяснилось, что Ридгрейв сбежал из страны.

Ричард, больше не сдерживая своей ярости, ударил его кулаком по лицу и озлобленно проговорил:

– - А может, выполнить мой приказ вам помешал недостаток преданности мне, Шелтон? Неужели весь мир состоит из предателей и изменников?! Я уже никому не верю и не хочу верить...
– но его несправедливость по отношению к верному слуге немного привела его в чувство, и Ричард пробормотал: - Впрочем, сэр Роберт, если вы измените мне,

я не буду на вас в обиде. Я заслужил ваше предательство, так недостойно с вами обойдясь.

– - Мой король, я не изменил к вам своего отношения, ведь ваш удар предназначался вовсе не мне, а людям, причинившим вам нестерпимую обиду, - преданно ответил Ричарду Роберт Шелтон, мужественно воздерживаясь от того, чтобы не ухватиться рукой за горящую щеку.
– Я готов на все, лишь бы доказать вам свою верность.

Ричард поверил искреннему тону своего испытанного рыцаря, и задумался. Потом он сказал:

– - Сэр Шелтон, вы мне окажете неоценимую услугу на всю жизнь, если вы возьмете на себя охрану моей жены. Зная, что она находится под вашим присмотром, я буду спокоен и за ее безопасность, и за ее пристойное поведение.

– - Я готов, - без колебаний ответил Роберт Шелтон, и Ричард, простившись с ним, уехал в Вестминстер. Там он прихватил своего кузена лорда Невилла, и отправился вместе с ним в графство Йоркшир, стараясь всецело погрузиться в дела и отвлечься от мыслей о своем личном несчастье.

Екатерина не могла заснуть всю ночь, надеясь, что муж одумается и вернется к ней, и только перед рассветом она забылась беспокойным сном. Утро принесло ей новую тревогу. К ней пришел начальник ее охраны лорд Чарльз Трентон, любезный пожилой мужчина, с которым она любила по вечерам играть в шахматы, с жалобой на то, что люди короля Ричарда выгоняют его солдат с их постов, а их командир, сэр Шелтон вообще приказывает им покинуть Чизвелл Грин.

– Увы, милорд, я пока ничем не могу вам помочь. Я прогневила своего супруга, теперь и вы должны страдать за это. Нам остается только подчиниться, - печально ответила ему Екатерина.
– Но, не беспокойтесь, как только представится возможность, я вознагражу вас за пережитые лишения.

Лорд Чарльз со слезами простился со своей любимой королевой, и со своим отрядом покинул ее резиденцию. Екатерина осталась с сэром Робертом Шелтоном, который не слишком церемонился с нею за ее вину перед королем Ричардом. Оплеуху, полученную им от короля, он относил на ее счет, поэтому не испытывал к королеве никакого сочувствия. Придворные дамы Екатерины тоже жаловались ей на бесцеремонность воинов с севера, больше привыкших к кровопролитным сражениям, чем к придворному обхождению. Солдаты при попустительстве Шелтона чувствовали себя в резиденции королевы как в захваченной крепости, и не стеснялись без спроса заходить в любые комнаты, если считали это нужным. Видя, как тяжело приходится ее прислужницам от непривычного им грубого солдатского обращения, Екатерина отпустила их до лучших времен по домам, хотя и нуждалась в женской поддержке в последние месяцы беременности. Королева оставила при себе только двух пожилых дам, наиболее привязанных к ней, и Скай Эббот. Скай оказалась единственным че­ловеком, который не тушевался перед произволом сэра Шелтона и его солдат: мало того, она своей твердостью и упреками заставила смущаться Роберта Шелтона, и благодаря ее усилиям солдаты стали вести себя более пристойно.

Екатерина все ждала, что Ричард простит ее и вернется к ней: она молилась и надеялась на это, но неделя проходила за неделей, а муж за все ее

долгое томительное ожидание не написал ей даже короткого письма, и никак не давал о себе знать. Для Ричарда их разлука была не менее мучительна, чем для нее, он много бы дал за то, чтобы без ущерба для своей чести вернуться к жене, но твердо усвоенные им моральные принципы твердили ему, что потакание и легкомысленное отношение к измене есть не меньшее зло. Да и мать его герцогиня Йоркская открыто возмущалась тем, что ее сын никак не наказал свою неверную жену.

– - Стал жить отдельно от нее, что это, скажи на милость, за кара такая?!
– негодовала герцогиня в разговоре с Ричардом.
– Нужно устроить над опозорившей тебя Ланкастер открытый и нелицеприятный суд, развестись с ней, осудить на тюремное заключение. Она заслуживает, по меньшей мере, ссылки в монастырь Бермондси.

– - Екатерина еще очень молода, матушка, почти ребенок - она ровесница моей дочери Кэтрин. Нужно принять это во внимание и проявить к ней снисхождение, хотя она и допустила непростительную слабость, - Ричард все же нерешительно пытался защитить жену.

– - У королевы нет возраста и не должно быть человеческих слабостей, Ричард, иначе какой пример для подражания она подает своим подданным, - сурово сказала ему мать, и в сердцах добавила:

– - То, что ты оставил жену на свободе, весьма тревожит меня. Как бы нам не пришлось краснеть за нее еще раз.

– - Я оставил ее под надзором сэра Шелтона, матушка. Думаю, он справится с возложенной на него задачей, - мрачно сказал, опустив голову Ричард. Разговор с матерью разбередил его не успевшие затянуться душевные раны.

– - А вот это правильно! Сэр Шелтон известен как честный и неподкупный человек, - обрадовалась герцогиня Сесилия, и вновь начала уговаривать сына принять по отношению к изменщице самые суровые меры наказания. Гибель мужа и сына Эдмунда до сих пор отдавалась мучительной болью в сердце герцогини Йоркской, и она не желала проявлять ни малейшего милосердия к дочери Маргариты Анжуйской, обрекшей их на смерть.

– - Твоя слабость вредит твоей репутации, Ричард, - убеждала Сесилия Йоркская.
– Люди не понимают опалы королевы и винят в ней твою тиранию.

Но Ричард не смог ни простить жену, ни проявить к ней жестокость, и не менял неопределенное положение развода, в котором они оба находились.

Однако даже милосердная сдержанность Ричарда оказалась губительной для его юной жены, отсутствие поддержки с его стороны и постоянные тревоги подорвали ее здоровье, отняли у нее силы, и Екатерина оказалась неспособной родить самостоятельно, когда в начале мая пришло время появиться на свет ее ребенку. Вдобавок слишком узкий таз роженицы мешал благополучному разрешению ее от бремени. Роды у Екатерины превратились в настоящую схватку жизни и смерти. Испуганная акушерка призналась сэру Шелтону, что можно спасти либо мать, либо дитя, но грозный рыцарь непреклонно заявил ей:

– Спасайте обоих, достойная женщина, в ином случае король отнимет головы у нас двоих.

Подавленная повитуха поспешила обратно, кляня про себя человеческое невежество, заставляющее требовать от нее невозможного. Роберт Шелтон в волнении расхаживал в приемной королевы, ожидая новостей, но роды дли­лись уже сутки, а Екатерине не становилось лучше. На него налетела Скай Эббот, - ее все больше тревожило тяжелое состояние королевы. И она закричала:

– Не стойте как пень, сэр Роберт, сделайте что-нибудь! Найдите более искусных повитух. Еще немного, и королева с ребенком погибнут.