Ричард Хукер

Хукер Ричард

– Тогда мы можем провернуть дельце? – спросил Ястреб.

– Да, – ответил Генри, – но с одним условием.

– Каким?

– Я хочу быть тренером, – сказал Генри.

– Все, что пожелаете, Тренер, – подтвердили они в унисон.

– Хаммонд,

ха! – сказал Генри. – С какой стати он решил, что он тренер?

На следующий день Ястреб написал письмо капитану Оливеру Венделу Джонсу и посвятил его в свой план. Он восхвалял условия работы в Двойном-неразбавленном; в ярких красках расписал дружескую атмосферу Болота и пригласил капитана Джонса стать в их тесном кругу четвертым. Затем обратил внимание на выгоды, как финансовые, так и материальные, которые можно извлечь из скромного матча против 325 части. В то же время полковник Генри Блэйк, хихикая про себя, сделал соответствующий запрос генералу Гамильтону Хаммонду. Десять дней спустя в двери Болота оказался капитан Джонс, зслонивший собой весь дверной проем.

– Бог мой! – сказал Ловец. – Полное затмение, темнота в полдень! Вы посмотрите на его габариты!

– Пьет он двойной бурбон и колу, Ловец, – сказал Ястреб, подпрыгивая и пожимая руку капитана Джонса. – Добро пожаловать, Копьеносец!

– Вы уверены, что я по адресу? – сказал капитан Джонс, ухмыляясь.

– Точно по адресу, – сказал Ястреб. – Познакомься с Ловцом. Пожми руку Дюку. А теперь пожми руку двойному бурбону.

Капитан Джонс пожал. Если честно, он подал руки нескольким двойным бурбонам, пока остальные, как обычно, признавались в любви к мартини марки «Ловец». Ястреб и капитан Джонс обменялись парочкой воспоминаний, а затем вмешался Ловец.

– Скажи мне вот что, – обратился он к капитану Джонсу. – откуда такое погоняло: Копьеносец?

– Приходилось и копье метать, – сообщил им Джонс. – Кто-то стал называть меня так, и газетчики решили, что это неплохое прозвище, и оно ко мне прилипло.

– А как вы с Ястребом стали таким друзьями не разлей вода в Тэгу?

– Ну, – сказал Джонс. – Меня туда направили, там совсем не было цветных, и отдельной комнаты для меня не нашлось. Ястреб пошел к командующему и сказал: «Скажите этому верзиле, что может жить со мной, если хочет».

– Мило, – сказал Ловец, – но маловато для ордена Доблестного легиона. note 40

– Да

никто и не раздает тут медали, – сказал Копьеносец, – но вокруг столько двуличностей. Самые худшие из них – типы, которые просто из кожи вон лезут чтобы показать, что цвет кожи для них не имеет значения, а вот если бы я не был цветным, они бы меня и не заметили. Они – часть бремени черных.

Note40

40

– Понятно, – сказал Ловец.

– Ну а вообще, – продолжал Копьеносец, – там было полно цветных, и я знал нескольких. Некоторые изредка заходили ко мне. Иногда Ястреб оставался с нами, но чаще всего он сбегал. Однажды я спросил: «Ястреб, почему ты избегаешь моих друзей?»

– И этот парень, – сказал Копьеносец, кидая в сторону Ястреба, – говорит мне: «Тебе все здешние белые нравятся?» Я ответил: «Нет, Ястреб, и спасибо». Вот так и вышло.

– Ну, и черт с этим, – произнес Ястреб. – Давайте сменим тему.

– Минуточку, – сказал Дюк, до сих пор лишь наблюдая за беседой. – Я кое-что хочу сказать.

– Что? – сказал Копьеносец, глядя прямо на него.

– Я из Джорджии, – сказал Дюк.

– Я в курсе, – сказал Копьеносец.

– Если, эт-та, у меня с тобой будут недоразумения note 41 , – сказал Дюк, – только мы сможем их понять. Эти янки не смогут, но что я хочу сказать – у меня нет к тебе претензий. А если у тебя возникнут – скажи мне.

Капитан отхлебнул выпивки, оскалился и посмотрел на Дюка.

– И у меня к тебе нет, Малыш-Дюк, – сказал он.

Note41

41

– Минуточку, – сказал Дюк, уставившись на капитана Джонса. – С чего это ты зовешь меня Малышом Дюком?

– Ну, – сказал Копьеносец, – Ястреб написал мне про вас двоих, и сказал, что ты из городка Форрест в Джорджии, так?

– Ну да, – откликнулся Дюк, – но…

– Твой папаша – доктор?