Ричард Львиное Сердце
Шрифт:
— Боже мой! — прошептал Лоэнгрин. Вся краска отхлынула с его лица, будто её впитал багряный разлив рассвета. — Боже мой, Фридрих, кажется, я пропал...
Темноволосый рыцарь глянул на юношу и добродушно усмехнулся.
— Так понравилась? За чём же дело стало? Подари ей парочку таких вот ручных лебедей, увидишь — не устоит. Больше всего на свете женщины любят, когда им дарят что-то такое, чего ни у кого нет.
Фридрих хотел продолжить, но умолк. Выражение лица юноши отбило у него охоту шутить.
— Послушай... — голос Лоэнгрина задрожал. — Она... Это она! Это её
— Вот такие из вас, храмовников, христиане! — засмеялся темноволосый рыцарь. — Вместо святых молитв — какие-то талмудические заклинания, вместо исповеди у священника — хождения по гадалкам! Да я и сам бывал у этой старой ведьмы! И знаешь, что она мне напророчила? Изгнание и позор! Спасибо ей за это! Если все тамплиеры обращаются к её услугам, я понимаю, отчего вы такие мрачные. Не помню, когда ты в последний раз смеялся!
Лоэнгрин опустил голову. Звуки охотничьего рожка затихли в чаще. Слышались только шелест листвы и тихий плеск волн у берега. Широкая гладь Рейна была пуста — огромный ручной лебедь не спешил возвращаться. Возможно, звуки охоты испугали его, или он ждал нового зова хозяина.
Тельрамунд заговорил уже серьёзно:
— Вот что, друг мой. Не представляю, как тебе помочь. Не знай я твоего отца, посоветовал бы поговорить с ним серьёзно и объяснить, что тебе вовсе не хочется блюсти все эти дикие обеты и становиться хранителем Грааля, которого на самом деле нет.
Лоэнгрин вздрогнул:
— Фридрих, да как ты...
— Как я смею вслух говорить о том, что знает всякий, у кого есть хотя бы капля разума? Грааль — отличная старая легенда, не более того. В Священном Писании, которое я, как и ты, читал вдоль и поперёк, о нём нет ни слова. И епископ, с которым я однажды беседовал, сказал мне то же самое: легенда, красивая, поэтичная, но и только. Верить в неё и искать этот самый Грааль очень даже красиво. Многие из-за этого и стали рыцарями, и слава Богу! Но вот врать, будто вы храните Грааль, когда его у вас нет, и собирать пожертвования на его защиту, — это уж откровенно по-тамплиерски! Ну что ты так смотришь? Скажи, что я неправ, и что вы не делаете деньги из всего, к чему прикасаетесь? Даже из веры в Бога вы их делаете! Так брось всё это, Лоэнгрин! Пойди к отцу и попроси отпустить тебя. Меня же он отпустил.
Но светловолосый юноша покачал головой и побледнел ещё больше.
— Ты не проходил посвящения, Фридрих. Ты был лишь среди младших братьев. А я посвящённый, и никто не даст мне нарушать обетов.
— Убьют? — Фридрих, сощурившись, глянул на друга.
— Думаю, да, — честно ответил тот.
— Верю. Ну а жениться? Ведь это же разрешено.
До Лоэнгрина вдруг дошло, к чему клонит Тельрамунд, и он изумлённо спросил:
— Ты что же, советуешь мне посвататься к Эльзе Брабантской? Но... Ты же сам её любишь!
Темноволосый рыцарь весело прищёлкнул пальцами.
— Полно! Разве есть на белом свете такая женщина, которую нельзя было бы позабыть ради друга? Уж если во имя нашей дружбы я терплю твою причастность ко всем бесовским бредням тамплиеров... Не хмурься, не хмурься: шучу! А Эльза... Да, она мне нравится. Очень. Но, кажется, тебе она нужна больше. Я-то уж всяко без неё не умру. Женщин много.
Светловолосый вспыхнул, в порыве благодарности схватил руку товарища, но тут же и выпустил.
— Спасибо, Фридрих. Только твоя жертва напрасна. Говорю же тебе: чтобы посвататься, я должен сделать что-то необыкновенное. Жизнь спасти этой Эльзе, что ли! И всё равно смогу назвать только своё имя. Ни рода, ни родителей... Разве такая, как она, потерпит сватовство безродного, никому не известного человека?
Тельрамунд присвистнул:
— Она и знатных-то держит за слуг! И любит, знаешь ли, только себя одну. Хотя, если бы ты и впрямь её спас, то, думаю, тотчас бы влюбилась. Любая женщина хочет либо сама спасти мужчину, либо чтоб он её спас. Но одни оставляют это в мечтах, другие всю жизнь этого ждут. Эльза — из последних.
— Значит, мне надеяться не на что! — юноша отвернулся и долго наблюдал медленное движение тёмных струй Рейна. — Хотя бы уж отец позволил мне поехать куда-нибудь! Куда-нибудь, где можно погибнуть в сражении. Простые братья ордена бывают в боевых походах. Почему я не могу?
— Брось! — рассердился Фридрих. — Сражаются не чтобы погибать, а чтобы побеждать. И куда тебе в сражение! Ты же, наверное, подзабыл, как это делается.
— Зато ты совершаешь подвиг за подвигом! — глухо бросил Лоэнгрин. — О тебе только и слышно во всех краях. Великий рыцарь Тельрамунд!
Некоторое время оба молчали. Из камышей вновь показался и подплыл к берегу лебедь. Вытянув свою сказочную шею, он тянулся алым клювом к блестящей пряжке на высоком сапоге Фридриха. Тот, презрев предостережение друга, нагнулся и погладил шелковистую голову птицы. И лебедь не клюнул его — лишь удивлённо поглядел круглым глазом.
— Вот! — воскликнул Лоэнгрин. — Никто не отваживается тронуть тебя! Все знают, что ты не проиграл ни одного поединка, ни разу не отступил в битве. Вот за тебя Эльза и пойдёт. А мне остаётся только умереть.
— Из-за юбки? Славное решение!
И вдруг лицо Фридриха приняло странное выражение.
— Слушай... А эта птичка может что-нибудь везти? Вот, скажем, лодку она везти сможет? По течению, конечно!
Лоэнгрин пожал плечами:
— А почему нет? Это очень сильные птицы. Но к чему ты..?
— Так. Ну а мечом ты владеть не разучился?
Белокурый вспыхнул.
— Послушай!..
— Значит нет. Ну что же! Кажется, я знаю выход из положения. Вот только это может плохо закончиться... — И, отвернувшись, Тельрамунд добавил совсем тихо: — Для меня!