Рихард Феникс. Море. Книга 3
Шрифт:
— У нас не продают людей. Или забыл?
— Это не продажа, а обмен. Мой сват рассказал, что чернявый на днях в пух и прах продул в шнэк на двенадцать карт. За это его отправили отрабатывать в бордель. Смотрю, быстро отработал. Так чего тогда мне его не отдать, а? Я ж в самом хорошем настрое с ним обращаться буду…
Он не договорил. Звонкая оплеуха разнеслась эхом меж двух холмов. Бэн потряс отшибленной рукой и схватил дельца за грудки, приподнял.
— Повтори! — потребовал он сквозь зубы и занёс уже кулак.
—
— Знаешь, а я ведь могу и добавить. Мы слишком долго закрывали глаза на игорный дом твоего свата. Пора бы взяться за него, прикрыть лавочку. Бэн брось его… В смысле, отпусти, — добавил Добромир, когда ученик сделал шаг от перекинутого через плечо дельца.
Репей охнул и с трудом поднялся, прокряхтел:
— Добрый! Не стоит натравливать на меня твоего ученика. На мне где сядешь, там и слезешь.
— А кто здесь натравливает? По поводу игорного дома: я разберусь. Лично. По поводу чернявого: ты его не получишь, бордель его не получит. Скажи-ка, Репей, всем ли ты передаёшь то, что узнал от свата?
— Да ничего я не передаю! Я своими глазами видел, как чернявый твой выходил из борделя в вечер, когда мальца покалечили эти уроды.
— Кому. Ещё. Ты. Это. Сказал? — вопросил Добромир.
Бэн, уже стоявший рядом с ним, почувствовал, как сжался желудок и затряслись поджилки, воздуха снова стало не хватать, лёгкие отказывались раскрываться. Мару, отвернувшись за спиной Добромира, прятал лицо в ладонях, множество украшенных косичек ещё больше скрывали его.
— Да никому я не рассказываю! Чего ты прицепился?! — отпирался Репей.
Дракатри сделал шаг вперёд. Делец замахал руками и со скрежетом в голосе признался:
— Ну друганам своим. Мы сидели пили, ели, отдыхали. Меня спросили, что в тот вечер было, когда наехали на мальца, ну дак я и рассказал, мол, ты с мужиками пацанёнка утащили, ученик твой ещё с одним пошушукались и ушли, а тут чернявый из борделя вывалился, еле на ногах стоял и тоже ушёл. Ну дак что я? Есть вопрос — есть ответ!
Добромир резко выдохнул, бросил взгляд через плечо на Мару. Бэн с трудом схватил воздух и, желая поддержать друга, встал с ним спина к спине, нащупал дрожащую маленькую ладошку, переплёл пальцы. Слабое пожатие стало ему благодарностью. Дракатри взглянул на Репея, продолжил допрос:
— И было это в тот вечер, когда ты с твоими дружками нашли посреди дороги свёрток никшека?
— Агась! Нашли! А чего он лежит? Мож, с тех убивцев выпало?! Мы шли себе и нашли. Да не просто никшек, а чистый! И шогри немного. Такого славного шогри с этой стороны Разлучинки вовек не сыскать. Попробуешь? — Предложение потонуло в гневном выдохе Добромира. — Ну не хочешь, как хочешь. Нам же больше достанется.
— Вы оставили у себя эту дрянь для личного употребления или продаёте?
Ещё шаг к дельцу. Тот юркнул
— Добрый! Добрый, не гони! Ты знаешь меня! Я всегда в казну городскую с каждой продажи несу! Всё, что продали, ровнёхонько разделили и часть в казну.
— Может, посчитаем по выписным книгам?
— А посчитай, коли время есть! Вот прям сейчас пойдём и посчитаем!
— Это успеется. Вот только сначала мы заберём зверя.
— Пф! Тварь бесценна! — выдавил кривую улыбку Репей.
— Да ну! Знаю, к тебе приезжали за ней из дальних краёв, а ты зажал. Чего не продал тогда? Денег мало предлагали? Это ведь южный зверь — ему на севере не место.
— Так был бы тот, кто на юг направляется, от души бы отдал. А так всё северяне, да коллекционеры — не те они люди, чтоб чудо южное заморское отдавать.
— Были южане в том году. Я их лично к тебе приводил. Облагодетельствовал бы и себя, и зверя.
— Да-да. Пройдохи они, почище меня были! Где ж покупателей хороших сыскать, не гнилых, подскажи, а, раз ты у нас так хорошо разбираешься?
— Да хоть бы этим ребятишкам. Они скоро на юг двинут, — махнул Добромир за спину. — Зачем ты всех посылаешь, отказываешь возможным покупателям? Не продал ведь в этом году ни одной животины.
— Мне же эти зверюги как малые дети! Абы кому не отдам! Жалко.
— Ведь и тебе надо на что-то жить? — вкрадчиво произнёс Дракатри, сделав упор на последнем слове.
Делец побледнел, передёрнул плечами, взгляд заметался, а руки то дёргали завязки на горловине рубахи, то сжимали подпёртую камнем калитку внутреннего загона. Голос Репея стал трескучим, будто говорил через силу:
— Дак не без этого, Добренький! Не без этого. Так что предложить можешь за эту тварь?
— Предложить? Я?!
— Ну или ребятишки твои. Вроде, там деньгой пахло от того, спрятанного, — криво осклабился он, пытаясь за Бэном увидеть Мару, но их заслонил Добромир. Делец сплюнул и процедил: — А-ага, благодетель значит. Я по-онял: пришлым — всё, своих — пугать. А что мне-то за это будет?
— Давай лучше поговорим о том, чего тебе за это не будет?
— Так дела не делаются, — помотал головой Репей. — Есть товар, есть купец при деньгах или ещё чём полезном — будет обмен. А нет — ничем не могу помочь.
— Верно говоришь о полезном. И ни только полезном, простые радости тоже нынче в цене, — будто намекая на что-то, произнёс Добромир.
— Хочешь сказать?.. Не понимаю! — передёрнулся Репей и оглянулся на амбар, откуда заслышались ржание лошадей, шорохи, фырканье и будто когтистая лапа полоснула по камню. — Минуту — успокою тварей!
Делец скрылся в амбаре. Оттуда послышались окрики: «Цыпа-цыпа, ну ходь на место! И ты давай, раскорячился тут! Не кусайся, сучья ты падаль!».
— Цыпа? Там у него куры? — спросил Бэн вполголоса.