Рики Макарони и Клуб Единства
Шрифт:
Скоро Дик, который, возможно, специально готовился к каждому разу, начал рассказывать про то, как составлялась международная конвенция волшебников. Рики представлял обычное международное сообщество, и его интересовало, чем волшебники в этом смысле отличаются от обычных людей. Равенкловца, конечно, не перебивали, но в конце оказалось, что директор тоже много знал об этом. Он нахвалил Дика, наколдовал новое ведро, так как рыбу было некуда складывать.
— Некоторые положения я разрабатывал лично! – с очаровательной
И тут произошло то, чего все так долго ждали: над озером разнесся звук свистка мадам Трюк. Эди и гриффиндорцы напряглись.
— Только что завершился последний матч сезона между «Гриффиндором» и «Хуффульпуффом», — объявил комментатор. – Он мог бы быть и лучше, честно говоря. Сегодня «Гриффиндор» выиграл, — тяжкий вздох Эди, — со счетом 180:50.
Крики болельщиков ликовали целую минуту.
— Забить всего пятьдесят голов за три часа, — качая головой, прошептал Эди.
— Таким образом, фаворитом этого года и обладателем кубка школы по квиддичу становится колледж «Слизерин», — продолжал Ники.
— Эх, надо бы мне там быть, — вздохнул Дамблдор, — ну ничего, профессор Мак–Гонагол справится.
Рики представил, с каким удовольствием она будет вручать кубок «Слизерину», и как они потом будут обмениваться любезностями с профессором Снейпом.
— Поздравляю, «Слизерин». Эльвира, — голос комментатора слегка дрогнул.
На мостике все, кроме беспечного директора школы, едва не выронили удочки. Глядя, как друзья застыли с расширенными зрачками, Рики почувствовал, как ускоряется биение его сердца.
— Эльвира Паркинсон! Хоть ты и кобра, но я все равно люблю тебя! Всем сердцем! Даю тебе последний шанс: приходи сегодня в три на Северную башню. Конечно, профессор, забирайте микрофон…
— Какая прелесть! – умилился директор.
— Прелесть! – взвился Эди. – Как можно, это же дело такое личное!
— Сегодня в три вся школа будет прогуливаться в Северной башне, — мрачно констатировал Рики.
— Что ж, надо будет позаботиться о защитных заграждениях, — заметил директор.
Никто его не слушал.
— «Гриффиндор», наверное, сейчас в обмороке, — бросил Ральф.
— А «Слизерин» забыл про кубок, — добавил Рики.
— Лауре придется объясняться с подругами, хоть бы о ней подумал, — возмущался Эди.
— А Эльвира! Она же теперь нигде не появится, — посочувствовал Лео. Рики припомнил, как в прошлом году после последнего матча прятался Марк Эйвери; но то, что на его глазах создавалась новая традиция для слизеринских старост, могло послужить утешением в лучшем случае очень слабым.
— Вот что любовь с людьми делает! Бедный Ники! — посочувствовал Артур.
— Ну да! Чтоб тебя так любили! – от души пожелал Лео.
— Тихо! Всю рыбу распугали! – шикнул Дик.
Подобный прагматизм и равнодушие были столь оскорбительны
— Какая рыба! Тут основы рушатся! А ты?… – накинулся с упреками Артур.
— Что я? Какие еще основы? – отмахнулся Дик, делая вид, что не понимает, отчего все бесятся.
— Гриффиндорец проявил такое неуважение к традициям колледжей, — пояснил Ральф.
— Вот именно, дали дураку микрофон, чтоб портить жизнь нормальному человеку, — по–своему прокомментировал Лео.
— Это она виновата, что довела его до такого, — вступился Артур. – Она начала соревнование в красноречии между колледжами.
— Извини, Ники начал первый и гораздо раньше, — не согласился Рики.
— Довольно, — вмешался директор. Все забыли о нем. Но когда вспомнили, это сразу положило конец дискуссии.
— Точно. А все равно рыба ушла, — добавил Дик.
Возвращаясь в школу, Рики очень нервничал, и чувствовал подобное состояние друзей.
— Как-то теперь все будет? – спросил Эди.
— Ну, очевидно, что как раньше остаться не может, — рассудил Лео.
Рики тоже так считал, и потому добавил:
— Эльвире придется обозначить свое отношение. Ники высказался, теперь ее очередь.
— А вдруг она начнет тянуть? – усомнился Ральф.
— Нет. Обстоятельства не позволят, — заявил Лео.
Поскольку директор взял на себя доставку рыбы на кухню и ушел за Хагридом, они смогли в дверях смешаться с последней группой возвращающихся со стадиона студентов. Те оживленно возмущались по единственному поводу. У Рики мелькнула мысль, что объективный комментатор все же сумел сделать так, что победу «Слизерина» в кубке квиддича никто как бы и не заметил.
В холле никто не задерживался, школьники спешили на обед. Но они не могли пойти в Большой зал с удочками и потому остановились, прежде чем разойтись в разные стороны, и не зная, как лучше попрощаться.
— Эдгар! – этот голос Рики почти не помнил и с трудом понял, что он принадлежит Лауре Боунс, которая направлялась к ним, пылая гневом.
Поравнявшись с ними, Лаура смерила взглядом каждого в компании младшего брата. И на этот раз Рики совсем не хотелось уходить, хоть девушка всем видом красноречиво на это намекала.
— Ты слышал, что наш брат выдал под занавес? – спросила она.
— Конечно, я же не глухой, — улыбнулся Эди.
Сестра явно не поняла его чувства юмора.
— Отличное окончание карьеры комментатора! Лиз была права, он околдован. Но все равно Ники у меня дождется. Гриффиндорец…
— Он заканчивает и уже не будет здесь учиться, — напомнил Эди.
— Он – нет, а я буду! И на меня все шишки посыплются! – возмутилась Лаура.
— Так тебе и надо! – внезапно отрезал добрый Эди. – Оставь Ники в покое! Не нравится ему твоя Сью Эллен!