Рики Макарони и Старая Гвардия

akchisko_san1

Дядя Гарри кивнул ему, рассеянно улыбаясь, и начал подниматься вверх по лестнице. Потом, очевидно, передумал, обернулся к шагающему за ним ученику, которым почему-то оказался Френк Эйвери, и явно вознамерился что-то спросить. По такому случаю в холле вдруг установилась почти идеальная тишина.

— А директор уже поднялся к себе? – поинтересовался Поттер.

— Нет еще, сэр, он обедает, — ответил Френк, и Рики с удивлением уловил в его голосе слащавые нотки. — Если не возражаете, мистер Поттер, я хотел бы переговорить с Вами, — закончил он более

твердо.

«Надо же! Поступаемся принципами, лишь бы не читать три тома по защите от темных искусств», — с пониманием кивнул Рики. Эйвери, почитающий чистокровные колдовские родословные и потому сочувствующий сторонникам Того – Кто – Не – Должен – Быть – Помянут, конечно, не любил Поттера, который это все прекратил.

— К сожалению, сейчас у меня мало времени, — ответил герой волшебного мира, и было заметно, что он удивлен просьбой.

Дядя Гарри обогнул Эйвери и спустился обратно, а Рики недовольно поймал себя на том, что мысленно аплодирует ему, наблюдая раздосадованное выражение на лице слизеринского недруга.

Но у него оставалось полно дел в библиотеке. Одна трансфигурация чего стоила! Ненавистную Рики тему испарения пятикурсники, наконец, завершали, но это сопровождалось таким количеством разнообразных контрольных, и практических, и теоретических, а также дополнительных заданий, что голова шла кругом. Но, с другой стороны, юноша так жаждал разобраться с этой темой и не вспоминать ее никогда, что готов был на любой учебный подвиг. Теперь он точно знал, что один только вид профессора МакГонагол будет вызывать в нем негативные эмоции, и постепенно присматривал в проспектах такую профессию, где трансфигурация не требуется.

Дядя Гарри заглянул в «Хогвартс», наверное, не ради него. Но профессор Стебль немедленно этим воспользовалась, поэтому через час Рики вызвали в учительскую.

Рики поверить не мог, откуда у него такое стремление к взрослости и важности. Он согласился, когда ему предложили чаю, не потому, что хотелось пить, а чтобы почувствовать себя равным профессорам! Между тем его, а заодно и крестного, стали знакомить с условиями соглашения.

— Пятьдесят галеонов за иллюстрацию, — сказала профессор Стебль. – Такую цену назвали мне в Министерстве. Я думаю, учитывая тираж, это справедливо.

Рики очень постарался выглядеть солидно и не подавать виду, насколько он ошеломлен. Пятьдесят галеонов умножить на четырнадцать иллюстраций… Он даже представить не мог, на что потратит такое богатство. Разве что вложить в научные разработки средства от безумной любви…

— Я предлагаю оговорить в контракте открытие банковского счета для Ричарда, — выдернул его из мечтаний голос дяди Гарри. – Все деньги следует перевести в «Гринготтс».

Профессор Стебль кивнула.

— Также я думаю, что располагать всей суммой ты сможешь после совершеннолетия, — добавил дядя Гарри.

— Почему? – насторожился Рики; у него давно выработался условный рефлекс на все предложения откладывать на потом.

— Молодые люди, распоряжаясь деньгами, часто делают глупости, — заявил

крестный.

— Я, по–вашему, похож на дурака? – возмутился Рики.

— Непохож, — мирно произнесла профессор Стебль. – Но подумай, сколько ты тратишь в школе в течение года. Ты собираешься носить с собой повсюду сотни галеонов? Это недальновидно и небезопасно. А большие деньги понадобятся тебе для взрослой жизни. Ведь твои родители – магглы?

— Да, но… — протест Рики только усилился, и неожиданно пришла идея, как его культурно выразить. – Дядя Гарри, а Вы в молодости делали глупости?

Поттер вдруг донельзя смутился.

— Ричард, я – вовсе не показатель, — произнес он.

Но дядя Гарри так и не открыл тайну своего транжирства. Рики настоял на том, чтобы пятьдесят галеонов ему все-таки предоставили в виде золота сразу. Через два дня подписали контракт, и профессор выдала ему ключи от теплицы. Крестный отец привез из дому все необходимое для рисования, так что юноша оглянуться не успел, как оказался один среди растений, отделенный от пасмурного неба над ним всего лишь прозрачной крышей.

Сегодня его целью был хрюкающий нарцисс. Ровный и чистый альбомный лист лежал перед ним на столе. Рики знал, что может не торопиться – профессор Стебль сомневалась в реальности обозначенных им сроков – он собирался закончить за месяц, но она предоставила ему два с половиной. Он провел линию.

Постепенно напряжение отступало, сменяясь волнением другого рода. Выполнить работу оказалось не так-то просто, сказывалось долгое отсутствие практики. Профессор сказала, что позже изображения обработают особым раствором, чтобы они двигались, поэтому он старался передать сходство как можно точнее.

Рики потратил около четырех часов, прежде чем получил один рисунок, которым остался доволен. И у него больше не оставалось времени, если он не собирался пропустить ужин. Он очень бережно упаковал рисунок, чтобы не пострадал от дождя, и, прежде, чем войти в Большой зал, спустился в подземелье и убрал пергамент подальше в свой сундук. Конечно, когда он взялся за еду, многие уже перешли к десерту.

— Я нигде не мог тебя найти, — Лео не спрашивал, но подразумевал, что Рики должен объяснить свое долгое отсутствие.

— Я был в теплицах. Рисовал, — кратко ответил он и набросился на омлет.

— А твои астрономические расчеты? Готовы?

Рики нахмурился. Он не планировал на сегодня больше никаких занятий, и при одной мысли о том, что придется еще пялиться в учебник, настроение сразу портилось.

— Лео, — простонал он, — ну какая тебе разница?!

Друг собирался ответить, но не успел.

— Что ты о себе возомнила?

Рики, как многие в Большом зале, обернулся на крик. И только тут он обратил внимание на то, что возле учителей сидят старосты, но Лео почему-то остался со слизеринцами. «Неужели он думает, что мне нянька нужна?», — возмутился Рики, но сейчас некогда было об этом думать. Назревала неожиданная ссора, за которой с интересом наблюдал весь Большой зал.